Антикварный настольный граммофон «Victor» американской фирмы «Victor Talking Machine Company» – ведущего производителя граммофонов и грампластинок первой трети XX века. Прибор поступил в продажу под знаменитым товарным знаком “Nipper” (“His Master’s Voice” – Голос его хозяина). Год выпуска: предположительно 1910-1915. Модель E, серия 43536. Деревянный корпус (габариты 28х28 см, высота 25 см) без сколов и царапин. Рупор-усилитель наружный, с декоративным тиснением, внешняя сторона окрашена синей краской. Труба латунная, длина 40 см. Все части конструкции оригинальны.
* * *
История этого граммофона является классическим примером того, как можно выстроить успешный бизнес, играя на самых искренних человеческих чувствах. Трогательная история пса, прильнувшего к рупору одного из первых граммофонов, чтобы услышать записанный на пластинку голос своего хозяина, создала один из мощнейших брендов начала ХХ века, воплощенный в названии “His Master’s voice” (“Голос его хозяина”). С тех пор граммофон сопровождает человека почти полтора столетия. Его предок фонограф, равно как и многие “потомки” – патефон, электофон, радиола – давно ушли в прошлое, однако граммофоны, несмотря на свою очевидную архаичность, по-прежнему востребованы даже в наши дни. Более того, их продолжают выпускать! Например, в Китае и Индии работают целые фабрики по производству граммофонов, львиная доля которых экспортируется в Россию. На них и сегодня продолжают крепить фирменные ярлыки с симпатягой фокстерьером Ниппером, однако эти “новоделы” лишь отдаленно напоминают раритеты вековой давности.
При осмотре граммофона взгляд притягивает, в первую очередь, изящный наружный рупор весьма внушительных размеров – именно он выполняет функцию звукоусилителя в данной модели. Эта деталь, поначалу казавшаяся изобретателям настоящей находкой и украшением, очень скоро стала восприниматься как вычурный недостаток – раструб превратил граммофон в аппарат исключительно салонный и практически нетранспортабельный. К тому же, чем больше рупор, тем выше риск повреждения пластинки при неосторожном касании. Так что не удивительно, что уже в 1907 году сотрудник французской звукозаписывающей компании «Pathe» Гильотен Кеммлер предложил конструкцию портативного варианта граммофона, названного по имени компании «патефон». В отличие от граммофона он не имел усиливающего звук наружного рупора, резонатором звуковых колебаний в нем выступал акустический раструб, размещавшийся в полом корпусе проигрывающего устройства. Эпоха патефонов растянулась до середины 50-х годов прошлого века. Последний серийный экземпляр был выпущен в 1955 году, затем ему на смену пришли электронные устройства. Наружный рупор этого граммофона изготовлен из латуни. Этот легкий и податливый материал позволял декораторам реализовывать массу художественных задумок – раструб нередко делали фигурным, резным, наносили на него богатые инкрустации. В нашем случае он отделан незамысловатым тиснением, а снаружи окрашен в синий цвет (встречаются также черные, красные, зеленые и золотистые варианты).
Звукоснимающей частью граммофона была слюдяная мембрана, которая соединялась с рупором с помощью “локтя” или “якоря” (специальная полая трубка) через шарнир.
Такой механизм позволял не ограничивать движения звукоснимателя. В представленной модели “локоть” представляет собой монолитную трубку. Позже этот элемент стали делать из двух спаянных вместе конических секций. Производить его стало проще, однако после этого устройство потеряло в качестве воспроизводимого звука. А за это самое качество изобретатели боролись не на шутку: одна только мембрана имела более 500 модификаций! Иглы использовались то алмазные, то бамбуковые, то с утолщением внизу, то с крутым изгибом и даже с пружинкой вокруг. Впрочем, в нашем случае используется обычная стальная игла. Во время игры она перемещается от края пластинки к центру (в первых граммофонах было наоборот). Нетрудно заметить, что в нашем граммофоне отсутствует тонарм – рычаг, к которому крепится головка звукоснимателя с иглой. Это своеобразный балансир, обеспечивающий возможность равномерного перемещения головки от края пластинки к центру. Видимо, к моменту выпуска нашего “Victorа” этот элемент конструкции для граммофонов еще не придумали, так что мембране с иглой приходилось отслеживать канавку грампластинки, перетаскивая за собой здоровенный рупор.
Деревянный корпус данного экземпляра имеет в основании квадратную форму (28х28 см). Коллекционеры утверждают, что корпус оригинальных граммофонов начала XX века с внешним рупором был непременно четырехугольным (исключением является очень редкий испанский “Aerophone”, который имеет круглую форму и по размерам немного превосходит остальные). Углы основания могут быть сглажены, стороны волнообразны, но никогда корпус качественных граммофонов не делали восьмиугольным, овальным, треугольным или каким-либо еще. К сожалению, об этом забывают современные производители этих устройств (индийцы и китайцы, как правило, выпускают многоугольные основания).
Редкий случай: в представленном в нашей коллекции граммофоне ручка “родная”. Такое случается не часто, поскольку эта деталь обычно терялась или ломалась в первую очередь, после чего ее пытались заменить чем-то похожим. При открытии крышки становится виден механический завод – в начале ХХ века это был прогресс, так как первые граммофоны выпускали исключительно с ручным приводом – их приходилось непрерывно вращать, пока не закончится пластинка (за это их в шутку называли “яйцевзбивалками”). Поскольку выдержать равномерный темп вращения было нелегко, звучание получалось искаженным, рваным, “плавающим”. Так что пружинный завод в нашем аппарате – настоящее ноу-хау начала XX века, которое способствовало популяризации граммофонов на всех континентах.
Появлению граммофона человечество обязано немцу Эмилю Берлинеру (Берлайнеру). Именно он осенью 1887 года первым запатентовал “gramophone” в качестве торговой марки в Вашингтоне. Это произошло всего спустя 10 лет после того, как Томас Эдисон представил миру свое гениальное творение — фонограф – первый прибор для записи и воспроизведения звука. Немногие знают, что Эдисон изобрел фонограф почти случайно: работая над улучшением телефонного аппарата, он запел над мембраной, к которой была припаяна иголка. Чуткая металлическая пластинка, вибрируя, уколола палец изобретателя. «Я задумался. Если бы можно было записать эти колебания иглы, а потом снова провести иглой по такой записи — отчего бы пластинке не заговорить? Вот и вся история: не уколи я палец — не изобрел бы фонографа», – рассказывал позже ученый. Понимая, что созданный аппарат имеет невысокую чувствительность, Эдисон буквально прокричал в широкую часть трубы куплет популярной песенки «У Мэри была маленькая овечка». После вернул иглу на исходную позицию и вновь привел в движение валик устройства. Из раструба раздались негромкие шипящие звуки, в которых можно было узнать песенку про пейзанку Мэри.
Случай просто поразительный – изобретение Эдисона появилось еще до того, как обозначилась реальная потребность в звукозаписи. Можно сказать, что фонограф эту потребность и породил. Однако не будем надолго останавливаться на первом из звуковоспроизводящих устройств – качество его звучания оставляло желать лучшего, тиражирование валиковых фонограмм было невозможным, так что работы по усовершенствованию фонографа ввиду их бесперспективности в 1912 году свернул сам Эдисон. К тому же, на смену фонографу Эдисона к тому времени уже пришел граммофон Берлинера. Справедливости ради заметим, что перебравшийся в США из Германии Эмиль Берлинер не изобрел ничего нового. Этот предприимчивый и дальновидный 19-летний юноша просто облагородил, усовершенствовал и претворил в жизнь идеи других изобретателей – не слишком расторопных и удачливых. И первым запатентовал их. Так что обижаться предшественникам не на кого. К тому же, Берлинер долгие годы усердно работал над усовершенствованием как самого граммофона, так и технологии массового изготовления пластинок. Именно этот ганноверец первым понял, сколь важно научиться тиражировать записи. Внедренный им плоский диск предоставлял такую возможность. Нужно было только получить второй оригинал записи, чтобы изготовить с его помощью матрицу и затем получать неограниченное количество копий. В 1888 году Берлинер изготавливает таким способом первую грампластинку-копию из целлулоида (сейчас этот артефакт хранится в Национальной библиотеке Вашингтона). Именно в возможности получения практически неограниченного числа копий с оригинала состояло главное преимущество граммофона перед фонографом – согласитесь, куда проще наштамповать кучу плоских пластинок, чем каждый раз отливать новый валик! Сначала грампластинки были цинковыми, позже целлулоидными, затем стеклянными, эбонитовыми, шеллачными – и только к середине XX века диски стали виниловыми.
Впрочем, Берлинер не только искал идеальный материал для пластинок, но также совершенствовал процесс записи. К 1890 году ее качество было радикально улучшено благодаря применению вместо травления прямой записи на восковой диск. Это нововведение придумал американский механик Элдридж Джонсон – тот самый Джонсон, позже основавший компанию «Victor Talking Machine Company», которая произвела представленный нами граммофон. Он же предложил использовать пружинный двигатель, который применяли в те годы в швейных машинах. Эта идея позволила убить сразу двух зайцев: во-первых, граммофон уже не нужно было приводить в движение вручную непрерывно, а во-вторых, удалось обойти авторские права Эдисона на стальную пружину, которая использовалась в фонографе. Благодаря этому изобретению граммофон перешел из разряда курьезов и игрушек в разряд серьезных технических устройств.
Берлинер учел и то, что меломаны захотят иметь граммофон дома. Поэтому в 1894 году – спустя всего 6 лет после презентации первого в мире граммофона – немец наладил серийное производство этих устройств. Всего за год везунчик продал свыше 1000 приборов и около 25 тысяч пластинок. Но настоящее покорение планеты граммофонами началось в первой половине 1897 года, когда Берлинер с Джонсоном открыли первую в мире фабрику грампластинок и граммофонов. В 1901 году над скромным строением в американском городке Кемден (штат Нью-Джерси), в котором ютились многочисленные мастерские, появилась довольно внушительная вывеска “Victor Talking Machine Co., Camden, New Jersey”.
Не удивительно, что в США эту компанию довольно скоро прозвали фабрикой по производству “говорящих машин”.
Впрочем, сами основатели особый смысл вкладывали в первое слово названия фирмы – “Victor” (Победитель). После того, как им посчастливилось выиграть массу патентных войн, лучшего названия и придумать было нельзя. Удивительно, но эта компания существует по сей день, и каждый из нас отлично знаком с ее продукцией. Современная корпорация JVC – Japan Victor Company – ни что иное как японский филиал фирмы “Victor”, основанный еще в 1925 году. Именно JVC принадлежит приоритет разработки видеомагнитофона системы VHS, домашнего кассетного видео, покорившего в 80-е годы прошлого столетия весь мир. А компания «Victor Talking Machine Company» успешно работала до 1929 года. Ее самостоятельное существование закончилось после слияния с Радиокорпорацией Америки (RCA). Но еще задолго до слияния, в самом начале XX века, фирма “Victor” устроила настоящий граммофонный бум. Компания Берлинера к 1905 году имела дочерние отделения уже в 30 странах мира, в том числе в России (Рига и Санкт-Петербург). Звуковоспроизводящие аппараты производились для всех слоев населения. Роскошные граммофоны изготавливали из красного дерева и обильно инкрустировали, а рупоры делали из чистого серебра. К 1907 году только в одной России «находилось в употреблении около полумиллиона граммофонов», — сообщал журнал «Новости граммофонов». Немало! Особенно если учесть, что первые фабричные граммофоны появились в нашей стране в 1897 году и стоили огромных по тем временам денег — 80, 100, 600 и даже 1000 рублей!
В начале XX века в мире ежегодно выпускалось 3000 наименований грампластинок общим тиражом свыше 4 миллионов экземпляров. Покупатели дисков приобретали не просто звукозапись, они покупали музыку, голоса оперных певцов и театральных актеров. Поп-идолами в ту пору, как ни странно, были не исполнители фокстротов и танго, а Карузо, Шаляпин, Собинов. Звукозаписывающие компании выплачивали им баснословные гонорары. Даже безумно популярная в те годы в широких народных кругах Анастасия Вяльцева, которую в газетах величали «ярой жрицей пошлости», не могла состязаться с Федором Ивановичем по части заработка. За одну запись прославленный на весь мир бас получал 10 тысяч рублей, Вяльцева же за целый год «непосильного труда» зарабатывала 100 тысяч. Но главное, если бы не грампластинки, мы бы никогда не услышали голоса Есенина, Маяковского, Эдит Пиаф, Марлен Дитрих. А сколько давно забытых голосов хранят грампластинки вековой давности, на этикетках которых красовался забавный пес у граммофона!
Весьма интересно появление торговой марки “His Master`s Voice” – самого известного товарного знака в истории мировой музыкальной индустрии (и, к слову, одного из старейших в мире). Многие наверняка не раз видели этот забавный рисунок: собака внимает звукам из граммофонного рупора. Да, как это ни странно, в конкурентной борьбе между валиком фонографа и пластинкой граммофона особую роль сыграл именно пес, причем вполне конкретный и реальный – фокстерьер по кличке Nipper. В 1884 году его подобрал на улице обедневший британский пенсионер – декоратор Марк Барро. Хозяин назвал питомца Ниппер (Кусака), поскольку озорной щенок любил слегка покусывать посетителей за пятки. Известно также, что Ниппер не был чистокровным фокстерьером, в нем было много от породы бультерьеров. Пес бросался в драку с любой собакой, любил ловить крыс и фазанов в парке. В 1897 году Марк умер, его младший брат – художник Френсис Барро – забрал Кусаку к себе. Он также унаследовал фонограф с записями голоса почившего родственника. Однажды, когда Френсис включил устройство в своем кабинете, пес залез на стол и прильнул к рупору, из которого доносился голос его бывшего хозяина.
С тех пор Ниппер не отходил от фонографа, тоскуя по Марку и надеясь, что из трубы вновь зазвучит любимый тембр. Эта трогательная сцена ожидания очень впечатлила Френсиса и через пару лет, когда пса уже не было в живых, художник воспроизвел ее на холсте. 11 февраля 1899 годы Барро закончил картину, подписал ее “Dog looking at and listening to a phonograph” (Собака, смотрящая и слушающая фонограф) и выставил на продажу. Однако желающих приобрести рисунок не нашлось – люди просто не верили, что животные способны на такое действо. Разочарованный Барро сменил название картины на более броское и, вместе с тем, философское – “His Master`s Voice” (Голос его хозяина). Друг Френсиса также посоветовал ему вместо черного рупора фонографа изобразить блестящий раструб более современного и модного устройства – граммофона. Художник внял совету и отправился в офис недавно основанной фирмы “The Gramophone Company” с просьбой позаимствовать латунный рупор, чтобы перерисовать его с натуры. Для убедительности Барро взял с собой фотографию картины. Увидев снимок, управляющий фирмой мистер Барри Оуэн согласился купить рисунок при условии, что художник заменит фонограф Edison на граммофон Berliner. В феврале 1899 года новая картина была готова, а уже спустя полгода – 15 сентября 1899 года – Оуэн выкупил у Френсиса Барро оригинал его работы всего за 50 фунтов стерлингов и еще столько же заплатил за копии рисунка. Очень скоро выяснилось, что Барро несказанно продешевил.
10 июля 1900 года уже знакомый нам создатель грампластинки и граммофона Эмиль Берлинер зарегистрировал в патентном бюро название “His Master`s Voice” в качестве торговой марки. Чуть позже он передал этот бренд своему партнеру Элдриджу Джонсону, владельцу американской фирмы «Victor Talking Machine Company». Именно поэтому эмблема с изображением Ниппера впервые появилась не в Англии, а в США. Кстати, на британской продукции того времени от “The Gramophone Company” был другой, не менее знаменитый товарный знак – “Recording Angel” (записывающий Ангел). Компания «Victor Talking Machine Company» распространила свои права на марку “His Master`s Voice” в Центральной и Южной Америке, Дальнем Востоке и Японии. Изображение собаки, слушающей граммофон, вкупе с трогательным и метким слоганом, буквально ворвалось в мир пластинок, лаковых поверхностей граммофонов, рекламных проспектов и даже сувениров. Оно стало настолько распространенным, что компания «Victor Talking Machine Company» стала повсеместно известна как HMV (сокращение от “His masters voice”) хотя официально никогда не меняла своего названия. Пес настолько тесно ассоциировался с фирмой, что рекламные плакаты в музыкальных магазинах говорили просто: «Ищите собаку». Баннеры с образом Кусаки имели огромный успех и принесли большую прибыль его правообладателям. Тем более, что вскоре пес-меломан стал логотипом не только американской, но также британской, немецкой («Stimme des seines Herrn»), французской («Voice de son Maitre») и итальянской («Le Voce del Padrone») музыкальной продукции.
Френсис Барро хоть и стал знаменит, но так и не разбогател. Он умер 29 августа 1924 года, немного не дожив до 70 лет. Художник написал еще 24 копии своей самой известной картины для филиалов граммофонных компаний по всему миру. Был также вариант, в котором Барро заменил фонограф на патефон, однако в получении авторских прав на измененную картину ему было отказано. А пес Ниппер похоронен в Кингстоне-на-Темзе, на участке, который является ныне задней парковкой Банка Ллойд на улице Кларенс. При входе в банк имеется мемориальная табличка, напоминающая об этом событии. Память о Ниппере также увековечена в статуе на выступе здания театра в Бристоле.
Мало кто знает, что оригинал картины “Голос его хозяина” выставлен в штаб-квартире компании EMI Music в Глочестере. Если смотреть на полотно под определенным углом, изначально нарисованный фонограф просвечивает сквозь второй слой краски. Когда хозяина дома, в котором жил Френсис Барро с Ниппером, спросили, разрешит ли он EMI повесить на стене дома памятную табличку, ответ был следующим: “Да, если вы купите дом!” Изображение Френсиса Барро использовали такие «монстры» музыкальной индустрии как HMV, RCA, JVC. Когда специалисты по маркетингу пытаются объяснить, в чем заключается невероятный успех, который на протяжении XX века приносила эта картинка в сочетании с ее названием, они обычно озвучивают следующую идею: рисунок символизирует настолько четкий и точный звук, что даже собака узнает голос своего хозяина на записи! Несомненно, это читается потребителем как синоним высокого качества звучания. И хотя сегодня корпорация EMI использует этот знак для идентификации своих магазинов только в Великобритании и Европе, марка “Голос его хозяина” до сих пор узнаваема и прочно закрепилась в ТОП-10 “Cамых узнаваемых брендов ХХ века”.
Этим обстоятельством нередко пользуются изготовители грамофонов-подделок. “Crap-O-Phones” – так коллекционеры называют фальшивые механизмы, которые дословно можно перевести как “дерьмофоны”. Иногда еще современные фальшивки именуют “Frankenphone”. Важно не путать эти суррогаты с так называемыми “новоделами” – современными копиями конкретной модели классического граммофона (впрочем, в последнее время стало очень сложно отличить одно от другого). С начала 1990-ых годов проблема подделок выросла до такой степени, что фальшивые граммофоны с внешним рупором теперь можно найти не только на распродажах, но и в дорогих антикварных салонах. При этом антиквары без зазрения совести продают их ничего не подозревающим людям под видом британских или американских по возмутительным ценам.
Казалось бы, какая разница? Ведь подделка все равно стоит дешевле оригинала, а внешне почти не отличается от него. Однако не стоит забывать, что прослушивая оригинальные грампластинки на таких “граммофонах”, вы подвергаете их быстрому износу. Дело в том, что в современных декоративных устройствах не выдерживаются требуемые конструктивные параметры, что сокращает срок службы звуковой дорожки граммофонной пластинки. К тому же, подделка никогда не даст вам того звука, который способны издавать оригиналы. По крайней мере, любимый голос на таких поделках вряд ли можно будет узнать…
