Приносящие в дар…

Сборник сочинений индийского писателя и поэта Рабиндраната Тагора “Gitanjali” (“Гитанджали” – в зависимости от перевода, “Песни, приносимые в дар” или “Жертвенные песни”) на русском языке. Издан в 1914 году журналом “Вестник Теософии” Российского отделения Международного Теософического общества под редакцией С.В.Татариновой. Отпечатан в Городской типографии Петрограда на Садовой улице, 55. Титульный лист издания украшен символом теософов “Нет религии выше истины”, включающим в себя изображения змеи, свастики, креста и Звезды Давида. Оригинал, состояние соответствует возрасту издания.

*      *      * Читать дальше…

Великий индийский поэт, художник и философ Рабиндранат Тагор даже в страшном сне едва ли мог представить себе, что спустя более чем полвека после того, как теософический бум сойдет на нет, станет автором советского шлягера. Тем не менее, это случилось.

“Я уплываю, и время несет меня
C края на край.
C берега к берегу, с отмели к отмели,
Друг мой, прощай.
Знаю: когда-нибудь с дальнего берега давнего прошлого
Ветер весенний ночной принесет тебе вздох от меня…”

Мелодию этой песни композитора Алексея Рыбникова, впервые прозвучавшую 35 лет назад в советской мелодраме о первой любви “Вам и не снилось”, зрители знают и помнят до сих пор. А вот на вопрос, кто автор стихов, ответить могут далеко не все.  Между тем, основой для этой песни, моментально ставшей хитом, послужили фрагменты стихотворения из романа «Последняя поэма» Рабиндраната Тагора.  Впрочем, на родине Тагора, где даже в глухих индийских деревнях продолжают петь его песни (которых поэт написал более 3 тысяч), читать стихи и цитировать афоризмы, простые люди в большинстве своем тоже не знают, кто их автор, воспринимая творчество своего великого земляка как народное.
В России имя и сочинения Рабиндраната Тагора были известны еще до Октябрьской революции. Первое издание одного из наиболее известных сборников стихов Тагора «Гитанджали» на бенгальском языке вышло в 1910 году. В 1913 году англоязычная версия сборника была удостоена Нобелевской премии по литературе – «за глубоко прочувствованные, оригинальные и прекрасные стихи, в которых с исключительным мастерством выразилось его поэтическое мышление, ставшее, по его собственным словам, частью литературы Запада». Это было настоящей сенсацией – Рабиндранат Тагор стал первым неевропейцем, получившим Нобелевскую премию по литературе. А уже на следующий год «Гитанджали”, получивший мировую известность, был переведен на русский язык и сразу вызвал широкий отклик в России.  В 1914 году стихи издавались дважды – в Москве и Петрограде, причем московское издание вышло под редакцией И.Бунина.

Несмотря на то, что произведения Тагора были, как писал А.В.Луначарский, полны красками, духовными переживаниями и великодушными идеями, большинство российских читателей восприняло его творчество под углом вошедших в то время в моду мистицизма и теософских воззрений. Этому способствовало и то, что стихотворения Тагора были изданы в 1914 году в Петрограде журналом «Вестник Теософии» – центральным печатным органом российского теософического Общества; на заглавной странице журнала красовалось кредо Общества «Нет религии выше истины». Кстати, термин «теософия» известен со II века н. э., когда его стали употреблять представители заключительного периода античной философии, создавшие философскую систему, главной целью которой было примирить все религии, утвердив единый универсальный принцип и общую систему этики, основанной на вечных истинах. Коротко говоря, теософия рассматривала все различные религии как изложения одной и той же истины с различных точек зрения. Основоположниками европейской теософии на рубеже XIX – XX веков стали известная американская путешественница русского происхождения, философ, публицист и поборник оккультизма Елена Петровна Блаватская (31 июля 1831 – 26 апреля 1891), американский журналист и писатель Генри Стил Олкотт (2 августа 1832 – 17 февраля 1907), прославившийся тем, что стал первым выдающимся человеком Запада, принявшим буддизм, а также другой писатель и оккультист с юридическим образованием Уильям Кван Джадж (13 апреля 1851 – 21 марта 1896).

17 ноября 1875 года в Нью-Йорке они создали Международное Теософическое общество, президентом которым стал Генри Олкотт.  Свою миссию члены общества видели в систематизации всего накопленного человечеством опыта субъективного познания бога и выработке на этой основе нового учения, которое стало бы альтернативным классическому  богословию.  Общество проповедовало идеи всеобщего равенства и братства, независимо от расы, вероисповедания и социального сословия, а также посвящало немало сил сравнительному изучению религии, науки и философии,  а также неизвестных доселе законов природы и внутренних возможностей человека.  Впрочем, при всей своей терпимости Общество не допускало  свои ряды атеистов и фанатиков-сектантов, ибо, как писала сама Елена Блаватская в своей книге «Что такое Теософия? Кто такие теософы?»: “…самим вступлением в Общество человек доказывает, что он стремится познать конечную истину относительно сути всех явлений. Основополагающей идеей Общества является свободное и бесстрашное исследование”. 

30 октября 1875 года Международное Теософическое общество публикует свою Конституцию, в которой впервые появляется официальная эмблема Общества – состоящая из нескольких древних символов эмблема с подписью “Нет религии выше правды”(There is no religion higher than truth”). В основе эмблемы  лежит изображение змеи, пожирающей собственный хвост – древний символ мудрости, традиционно приписываемой змеям. В Индии мудрецов издавна нарекают “нагами”  – буквально “божественными змеями” (вспомним сказку Редьярда Киплинга о Рики-Тики-Тави, где главного змея звали Наг – то есть змей); мудрость египетских фараонов символизировали изображения змей на их лбу; сам Христос призывал своих учеников быть  “мудрыми как змии”.  Таким образом,  змея как символ мудрости присутствует практически во всех религиях и во всех основных культурах. Змея, заглатывающая собственный хвост символизирует  “круг вселенной”, бесконечность преобразования мира, саму вечность.
Верх эмблемы украшает свастика – это слово на санскрите означает благополучие, в буддизме этот знак символизирует  “Колесо Закона” (или бесконечное вращение колеса жизни),  а в религиях, признающих троичность божества, она соотносится с с третьим “лицом” троицы – соответственно Святым духом у христиан и Брахмой в индуизме.
В центре эмблемы расположились пересеченные треугольники (в иудейской религии известные как печать Соломона или звезда Давида, а в индуистской – как знак Вишну). Тёмный треугольник, указывающий вниз, и светлый треугольник, указывающий вверх, символизируют соответственно нисхождение божественной жизни в материю и вознесение этой жизни в дух, постоянное противостояние светлых и тёмных сил в природе и человеке. Аналогичным образом построен известный китайский символ “Тай-Цзы”, обозначающий борьбу двух начал во вселенной  – инь и янь.
Наконец,  в центре пересеченных треугольников расположен знак, известный как “анкх” – пришедший к нам из древнего Египта увенчанный кругом крест, символизирующий воскресение, победу духовного над телесным и  торжество духа над смертью. К слову сказать, в современной медицине этот символ используется до сих пор – он называется Зеркало Афродиты  и символизирует женский пол.
Венчает эмблему Международного Теософического Общества индусское священное слово “Аум”, написанное санскритским письмом.

США не долго оставались центром мировой теософии. В 1882 году штаб-квартира Общества переместилась в Индию (где существует и до сих пор), однако к тому времени его отделения уже появились во многих странах мира. В том числе и в России, где у идей Блаватской нашлось на удивление много поклонников. К началу ХХ века в Российской империи действовало сразу девять теософских кружков: четыре в Петербурге, два — в Варшаве, по одному — в Смоленске, Киеве и Калуге. В 1908 году эти кружки объединились в Российское теософское общество (РТО), которое возглавила журналист, преподаватель и теософ Анна Каменская  (25 августа 1867- 23 июня 1952). Большинство членов Общества были людьми яркими и незаурядными во многом благодаря строгому отбору среди желающих быть принятыми в РТО. Правило принятия требовало рекомендаций от двух теософов, ответственных за свою рекомендацию. Кроме того, вступающему предлагалось ответить на четыре вопроса:
1. Признаёт ли он братство людей?
2. Признаёт ли необходимость терпимости?
3. Что он ожидает от теософии?
4. Что он может внести в Теософское Общество?
Из этого правила не делалось никаких исключений даже для известных и уважаемых в обществе людей. Известно, что теософскими работами живо интересовался Лев Толстой, который, по его словам, «думал найти там многое, но скоро разочаровался…» Несмотря на разочарование писателя, известные российские теософки А.А.Каменская, А.В.Унковская и Е.Ф.Писарева не раз бывали в Ясной Поляне, а сам Лев Николаевич исправно получал и читал «Вестник Теософии» – на полях одного из журналов его рукой сделаны даже пометки: «верно», «хорошо». Мало того, Лев Николаевич на свои средства основал Теософическую школу в Рязанской губернии, которую возглавила видный теософ и подвижник того времени Зинаида Михайловна Гагина.

Сам журнал, под эгидой которого в 1914 году и был издан представленный в нашей коллекции «нобелевский» сборник Рабиндраната Тагора «Гитанджали», вполне отвечал возникшему в российском обществе интересу к теософии. У «Вестника теософии», выходившего ежемесячно на 110 страницах, было несколько регулярных разделов — научный (о здоровье, питании и науке); обзор теософической литературы, где обозревались ведущие зарубежные теософические журналы; хроника теософического движения, которую вела сама Анна Каменская; хроника жизни, посвящённая текущим событиям русской интеллектуальной жизни; выдержки из журналов и газет, книжное обозрение, посвящённое книгам на темы паранормального, колонка вопросов и ответов, построенная по образцу книги Блаватской «Ключ к теософии»; а также рубрика «Из дневника теософа» — выдержки из личного дневника Каменской. По всему номеру были рассыпаны крупицы мудрости из разнообразных источников — Гёте, восточных писаний, Толстого, классики теософии, Библии, гностиков и т.д.  С годами «Вестник» стал обсуждать темы, касающиеся периферийных интересов русских теософов. Например, нравственность и вегетарианство, образование и филантропия, проблемы европейской культуры и преступность, труд, женское движение, сектантство и качество жизни.

Иными словами, теософские кружки стали центром притяжения для многих неординарных и прогрессивно мыслящих людей того времени, стремившихся изменить окружающий их мир к лучшему.  Это отчасти сближало теософов с революционерами – по крайней мере, в глазах Тайной полиции, пристально и с некоторым беспокойством наблюдавшей за “брожениями умов” в новомодных кружках теософов. повышенный интерес со стороны полиции был вызван, в частности, тем, что члены Теософского общества давали клятву хранить строжайшую тайну относительно даваемых инструкций и своего членства в группе. Однако в основе этой конспирации была не подрывная деятельность, а стремление сохранить “целомудренность” своих рядов – причем не только в переносном, но иногда и в самом  прямом смысле этого слова.  Дело в том, что на российской почве теософские идеи самым причудливым образом переплелись с популярными тогда идеями толстовства, включая тезис о непротивлении злу насилием и добровольный отказ от “животного” начала  – будь то мясоедство или плотская любовь.

Однако главным содержанием и смыслом жизни российских теософов стало то, что они называли Духовным наставничеством. Каждый теософ должен был выбрать себе Духовного Учителя, чьим советам необходимо было следовать до конца жизни, а со временем и самому найти себе духовных учеников, в дар которым и следовало принести высшие знания.  Вся жизнь российского теософа, таким образом, должна была строиться на основе жертвенности и служения в высшем смысле этих слов.  Безусловно, сегодня такая концепция выглядит несколько утопически, особенно на фоне тех  трагических событий, которые развернулись в России и мире в первой половине XX века. Однако тем более удивителен духовный подвиг российских теософов, сквозь войны и репрессии сохранивших до самых последних дней веру в свою миссию и сумевших донести её до рубежа нового тысячелетия.

О том, как протекала духовная жизнь в теософских обществах России, можно проследить на примере самого крупного – Московского отделения Российского теологического общества, официально основанного 14 марта 1910 года. Первым президентом Московского отделения стала  Юлия Николаевна Кирпичникова – урожденная Головкинская, дочь известного геолога, профессора Одесского университета Николая Алексеевича Головкинского и жена другого крупного ученого того времени, члена-корреспондента Российской Академии наук профессора МГУ  известного литературоведа Александра Ивановича Кирпичникова.  Цели возглавляемого ею общества Ю.Н.Кирпичникова формулировала  так: “Достижение всемирного братства и единения всеми способами, особенно развитием чувства любви”.  Увлечение идеями толстовства и теософии   сблизило Ю.Н.Кирпичникову с очень известными представителями московской интеллигенции, многие из которых стали ее близкими друзьями.  Так, вместе с упоминавшейся уже выше Зинаидой Гагиной (тоже горячей сторонницей  учения Л.Н.Толстого)  Ю.Н.Кирпичникова основала детскую школу на своём земельном участке в районе подмосковного Лосиного острова (ныне станция Лосиноостровская Ярославской железной дороги),  где располагался и её собственный дом (остатки фундамента этого дома до сих пор можно увидеть во дворе дома №3 по улице Янтарный проезд). Позже – вплоть до 50-х годов – эта школа, после экспроприации получившая номер 6, так и называлась – “школа Кирпичниковой”.

Однако наиболее тесная дружба связывала Кирпичниковых с двумя другими известнейшими московскими теософами и учеными – Корой (Конкордией) Евгеньевной Антаровой и  Ольгой Николаевной Цубербиллер.

Кора Антарова родилась 13 апреля 1886 в Варшаве в семье мелкого служащего департамента народного просвещения. В одиннадцать лет потеряв отца, она жила с матерью на небольшую пенсию и уроки иностранных языков, которые давала мать. Мать Коры была двоюродной сестрой народовольца Аркадия Тыркова, сосланного в Сибирь по делу Перовской, а сама Софья Перовская приходилась ей двоюродной бабушкой. В четырнадцать лет, будучи в шестом классе гимназии, Кора остается круглой сиротой. Закончила гимназию, самостоятельно зарабатывая уроками, пела в монастырском церковном хоре. Однако после встречи с  Иоанном  Кронштадским ушла из монастыря и уехала в  Петербург, где поступила на историко-филологический факультет Бестужевских высших женских курсов, который окончила в 1904 году. Однако пение остается её главной страстью, и в мае 1907 года она начинает выступать сначала в Мариинском театре Петербурга, а затем и в Большом театре в Москве. Репертуар Антаровой обширен – оперы “Руслан и Людмила”, “Снегурочка”,”Жизнь за царя”,  “Русалка”, “Пиковая дама”, “Евгений Онегин”, “Царская невеста”, “Садко”, “Иоланта”, “Князь Игорь”, “Демон”, “Вертер”, “Золотой Петушок”, труднейшие партии в вагнеровских операх “Золото Рейна”, “Зигфрид”, “Гибель богов”. Событием стало её выступление в роли графини в опере “Пиковая дама” – она была признана лучшей в артистическом и вокальном отношении исполнительницей этой роли. В 1918—1922 гг. Антарова изучала актёрское мастерство у К. Станиславского в Оперной студии Большого театра. Затем в жизни Коры Евгеньевны наступает черная полоса. Её мужа расстреливают в сталинских лагерях, саму певицу отстраняют от театра.  Вернуться на подмостки помогло чудо – Сталину не понравилась оперная партия в исполнении другой певицы, и вождь поинтересовался, почему не поёт Конкордия? Кору Евгеньевну срочно вернули в театр, где она выступала до 1936 года. В 1933 году Антарова получает звание Народной артистки РСФСР. На рубеже 30-40-х годов практически одновременно выходят две совершенно разные её книги. Одна про театр – “Беседы К.С. Станиславского”, содержала записи занятий Станиславского с молодыми певицами Большого театра. Книга выдержала несколько изданий, была переведена на другие языки, опубликована в ряде стран, в том числе и в США.   В 1946 году Кора Евгеньевна организует при ВТО кабинет К.С.Станиславского, в котором разворачивается активная работа по пропаганде идей реформатора театра. В эти же годы, едва сводя конца с концами на мизерную пенсию, Кора Евгеньевна активно помогает всем, кто обращается к ней за помощью. По воспоминаниям современников, её готовность к самопожертвованию была удивительна. Однако мало кто в те годы знает, что Кора Евгеньевна пишет другую книгу, с которой впоследствии главным образом будет связано её имя – это  «Беседы Учителя. Как прожить свой серый день». Книга была чрезвычайно популярна у теперь уже советских последователей теософии, однако выпускалась лишь в списках. Первое официальное издание этого произведения вышло лишь в 2010 году. Хотя сама Кора Евгеньевна никогда не состояла в Теософском обществе, она знала  многих его участников, а заседания Московского общества часто проходило на её квартире. Другим произведением Антаровой стал четырёхтомный эзотерический роман «Две жизни» (издан  в 1993 г.).  На протяжении многих лет ближайшим другом Кора Антаровой была другая выдающаяся женщина-теософ, ученый с мировым именем Ольга Цубербиллер. Когда в конце 50-х годов Кору Евгеньевну настиг тяжелый недуг, именно эта женщина взвалила на себя многолетнее и непосильное бремя ухаживания за смертельно больной актрисой.

Портрет  О.Н.Цубербиллер долгие годы – вплоть до 90-х годов – висел на парадном месте на кафедре высшей математики Института тонких химических технологий. Студенты-первокурсники нередко называли его «портрет мужика в костюме и при галстуке», не догадываясь, что на полотне изображена основатель кафедры, выдающийся математик и педагог, заведующая кафедрой Высшей математики МГУ Ольга Николаевна Цубербиллер. Студенты постарше жаловались на ее чрезмерную экзаменационную суровость.  Ольга Николаевна не только одевалась на мужской манер (особенно часто современники вспоминали её мужские ботинки со шнуровкой), но и юмора придерживалась чисто мужского (“не знаю как у вас, химиков, но у нас, математиков, интеграл по замкнутому контуру равен нулю”). Однако Ольга Цубербиллер была известна не только своей научной деятельностью. В 20-е годы будущий выдающийся советский ученый – а тогда просто теософ и математик Ольга Цубербиллер была известна и как близкая подруга известной поэтессы Софии Парнок.  Вместе женщины прожили почти десять лет. После смерти С.Парнок в 1933 г. О.Цубербиллер была хранительницей рукописей поэтессы и памяти о ней. Впоследствии жизнь связала её с Конкордией Антаровой. Их дружба продолжалась до самой смерти Антаровой в 1959 году. Будучи уже на пенсии, Ольга Цубербиллер часто навещала детей  бывшей главы Московского отделения Русского теологического общества Ю.Н.Кирпичниковой  – своих духовных учеников брата и сестру Юлию и Александра Кирпичниковых.  Скончалась О.Н. Цубербиллер 28 сентября 1975 года, похоронена в Москве, на Новодевичьем кладбище (1 уч. 37 ряд), рядом с К. Е.Антаровой.

Однако вернёмся к журналу “Вестник теософии”. С момента своего появления он просуществовал без перерыва 10 лет – до 1918 года, когда советской властью был национализирован выпуск бумаги, и цензура обратила пристальное внимание на «сомнительные» с точки зрения революционной бдительности издания. Журнал продолжал еще какое-то время выходить, но уже в формате маленького буклета, потом его работа была приостановлена, в сентябре 1918 года появился еще один номер, оказавшийся последним – издававшая журнал типография была конфискована. Позднее, уже в эмиграции, издатель журнала Анна Каменская предприняла попытку восстановить издание журнала, назвав его “Вестник”. Первый выпуск, появился в апреле 1924 года, печатался в Брюсселе, имел 12 страниц и распространялся бесплатно. Вскоре «Вестник» удвоился в размере и стал копировать по формату прежний. Однако журнал уже утерял свою былую значимость и в 1940 году читатели получили его последний выпуск.

Судьба оставшихся в России после революции 1917 года теософов сложилась не менее драматично, чем судьба их центрального печатного органа. В 1929 году ОГПУ арестовало 20 еще остававшихся на свободе членов Теософского Общества в Калуге и Москве. Почти через полтора года, так называемого следствия, Особое совещание коллегии ОГПУ приговорило восемь человек к трем годам лишения свободы, девять были на три года сосланы в Северный край, трое оправданы и из-под стражи освобождены. Приговор по тем временам вполне вегетарианский. Понадобилось еще более полувека, чтобы «божественная мудрость» – теософия – вновь официально возродилась в современной постсоветской России – в форме все того же Теософского Общества с уставом, манифестом, программой, регистрацией в Минюсте и, конечно же с «Вестником Теософии». Правда, спустя более чем 100 лет с момента выхода первого номера журнала многое изменилось. В том числе – отношение общества к тем или иным символам, ранее красовавшимся на обложке журнала. Так что на страницах современного “Вестника” вы не найдете ни свастики, ни змея, ни Звезды Давида – остался лишь слоган “Нет религии выше истины”.

А вот здания, где печатался первый номер “Вестника теософии” сохранились до сих пор. Многоэтажный дом 55—57 на углу Садовой улицы и Вознесенского проспекта в Санкт-Петербурге, где некогда располагалась типография, было сооружено в 1904—1906 годах по проекту архитектора А.Л.Лишневского как «дом городских учреждений», подведомственных управе Городской думы. Дом этот носит двойной номер, потому что при постройке он поглотил территорию двух домовых участков. В начале века дом этот выполнял функции нынешних офисных центров. Здесь кипела жизнь: на втором, третьем и четвертом этажах размещались камеры мировых судей, 2-й этаж делили между собой  Петербургское городское по воинской повинности присутствие (военкомат) и городской ломбард,  3-й и 4-й этажи занимала Управа, а на 5-м располагались детские музыкальные классы имени М. И. Глинки. Кроме главного корпуса, Городской дом имел и дворовые корпуса. В одном из них и помещалась Петербургская городская Типография, которая обслуживала нужды Городской управы. Заведовавший типографией К.Д.Кудрявцев был членом Теософского Общества и снабжал журнал «Вестник Теософии» бумагой на выгодных условиях в рассрочку. В наши дни Городской дом на Садовой в основном сохранил свой первоначальный внешний облик. Однако утрачены украшавшие башню гербы Петербурга и изваяния («Свобода» и «Труд») в нишах верхней части башни. Сегодня в этом здании размещается администрация Адмиралтейского района.

Редакция журнала «Вестник Теософии» располагалась в многоквартирном доме по адресу г. Петроград, ул. Ивановская, 22, кв. 24. Здесь же находилась штаб-квартира Российского Теософского Общества. С 1918 года Ивановская улица была переименована в Социалистическую.