Неизвестная эскадра советского флота

По окончании Гражданской войны в Испании девять испанских кораблей, оставшихся по разным причинам в морских портах СССР, подняли советские флаги. Согласно официальной версии, возвращение лайнеров на родину к этому времени стало невозможным — республика пала, так что суда непременно попали бы в руки франкистов, которых в СССР приравнивали к фашистам. Считается, что эти корабли были поставлены в нашу страну правительством Испании в счет поставок вооружения для республиканских сухопутных войск. Однако немало источников, в том числе испанских, пишут о том, что Москва просто воспользовалась ситуацией и конфисковала суда. Их общая стоимость, по некоторым оценкам, составляла более 8 миллионов долларов. Большинство пароходов были включены в состав Черноморского государственного морского пароходства, еще часть вошла в Северный флот. После этого каждый испанский лайнер прошел капитальный ремонт и переоборудование. Оставить суда гражданскому ведомству было рискованно — в этом статусе их могли арестовать в любом иностранном порту и вернуть в Испанию, которой уже руководил генералиссимус Франсиско Франко. Зато флаг Военно-морского флота СССР обеспечивал «советским испанцам» надежную защиту. Судьба этих лайнеров, как и членов их экипажей, сложилась по-разному. Об одних кораблях известно многое — вплоть до момента их списания на металлолом, о других почему-то нет сведений ни в испанских, ни в советских архивах. Как бы то ни было, этот вопрос освещен в отечественных и зарубежных источниках очень обрывисто. «Маленькие истории» попытались сложить воедино все имеющиеся сведения, чтобы отдать дань памяти и уважения людям и кораблям, в судьбе которых приезд в СССР в конце 30-х годов оказался поворотным и даже роковым. Девять кораблей — девять малоизвестных глав нашей истории.

Глава 1. ИСПАНСКИЙ «MAR BLANCO» — ОН ЖЕ СОВЕТСКИЙ «ОРЕЛ»

«Mar Blanco» (исп. Белое море) — грузовой пароход, построенный в 1919 году на верфях Бильбао баскской компании «Sociedad Española de Conststrucción Naval». Развивал максимальную скорость в 11 узлов. О его мирных рейсах до Гражданской войны в Испании данных совсем не сохранилось. Известно, что в зиму 1936-1937 годов, когда осуществлялась уже вторая серия морских поставок из СССР республиканскому правительству, этот пароход перевез важный военный груз: 30 истребителей И-15, 32 автоматические пушки M1931 76,2-мм, 30 миллионов патронов 7,62-мм, около 25 тысяч винтовок Mosin Nagant M91/30 7.62x53mmR, 32 тысячи снарядов 76,2-мм АА.

В 1938 году «Mar Blanco» снова прорвался через франкистскую блокаду в СССР, но обратно уже не вернулся — был оставлен в порту Одессы (причины не указаны). В 1939 году пароход включили в состав Черноморского флота. Под новым названием «Орел» он осуществлял внутренние грузовые рейсы. С началом Великой Отечественной войны испанец также числился в составе ЧФ в качестве грузового транспорта, находился в каботажном плавании. Однако уже 30 июня 1941 года «Орел» был затоплен у входа в порт Одессы для создания заграждения немецким и румынским кораблям. В 1943 году румынские спасатели подняли и отбуксировали пароход в порт Констанцы для последующего ремонта. Однако в 1944 году при отступлении германских войск многострадальный испанец был вновь затоплен — на этот раз из соображений «не доставайся никому». После войны корабль был снова поднят со дна уже советскими службами и отбуксирован в СССР. После ремонта находился на балансе Черноморского государственного морского пароходства. О дате его списания, к сожалению, нам не известно.

В книге российского историка Андрея Елпатьевского «Голубая дивизия» говорится о том, что капитан «Mar Blanco» Анхель Летуриа (D. Ángel Leturia) был единственным из всего экипажа этого судна, кто не вернулся в Испанию после победы франкистов. Почему и добровольно ли Анхель решил остаться в СССР — неизвестно. В январе 1940 года капитан Летуриа был арестован в Одессе представителями НКВД, обвинен в попытке бежать из страны через Румынию и нежелании включиться в трудовую советскую жизнь. Вместе с моряками с лайнера «Cabo San Agustin» Летуриа был заключен в тюрьму Харькова, откуда их вскоре этапировали в один из лагерей Караганды. С октября 1941 года бывшие испанские моряки вместе с советскими заключенными принимали участие в строительстве шоссе за полярным кругом. Затем их объединили с бывшими же испанскими пилотами, которые якобы тоже пытались покинуть СССР через Румынию. Так что в трудовую советскую жизнь капитана-республиканца Летуриа «включили» насильно. О его дальнейшей судьбе информация не сохранилась. Есть вероятность, что Анхель все же благополучно пережил советские лагеря и даже завел в СССР семью. По крайне мере, на одном из сайтов по поиску родственников нам попалось такое вот объявление:

Кто знает, быть может родным испанского капитана Летуриа все же удалось воссоединиться и восполнить многие недостающие страницы его богатой биографии?

Глава 2. ИСПАНСКИЙ «ISLA DE GRAN CANARIA» — ОН ЖЕ СОВЕТСКИЙ «ПСКОВ»

«Isla de Gran Canaria» (исп. Остров Гран-Канария) – грузо-пассажирское судно, заложенное, как и вышеописанный пароход «Mar Blanco», 21 мая 1919 года в Бильбао частной компанией «Cia Trasmediterranea» на верфи «Sociedad Española de Conststrucción Naval». Корабль был спущен на воду 20 августа 1921 года под именем «Mar Adriático» (исп. Адриатическое море) и передан заказчику 5 ноября 1921 года за 5 миллионов песет. Водоизмещение судна составляло 8584 тонн, скорость солидная — 14,2 узла. Теплоход был оснащен современнейшей по тем временам системой вентиляции, что позволяло ему перевозить древесину, хлопок, а также такой скоропортящийся товар, как бананы. До Гражданской войны «Mar Adriático» выполнял регулярные рейсы по Средиземноморью, а с 18 июля 1936 года находился под контролем республиканского правительства Испании.

В разгар боевых действий в Испании, в 1937 году, корабль получил новое имя — «Isla de Gran Canaria». Под этим названием он впервые и вошел в советские воды. Известно, что 17 марта 1937 года лайнер доставил в Одессу несколько десятков испанских детей летчиков-республиканцев и коммунистов. Некоторые источники также указывают, что в 1938 году, когда победа Франко становилась все более очевидна, именно лайнер «Isla de Gran Canaria» под управлением легендарного капитана Родриго Эрнандеса за три рейса перевез весь запас испанского золота и около 2000 детей и женщин в советские черноморские порты.

В дальнейшем судьба этого испанского корабля оказалась очень похожа на ту, что была уготована пароходу «Mar Blanco». В 1939 году он был так же включен в качестве грузового транспорта в состав Черноморского флота под новым названием «Псков». 30 июня 1941 года осовеченый испанец был затоплен до самой мачты, чтобы помешать входу в порт Одессы немецким судам — его отправили на дно вместе с вышеупомянутым «Орлом», а также «Плехановым», «Войковым» и «Петром Великим».

В 1943 году «Псков» подняли румынские службы и отбуксировали в свой порт для последующего ремонта. В 1944 году нацисты при отступлении снова отправили корабль на дно. В испанских источниках история судна на этом заканчивается. В советских материалах встречается упоминание о том, что после войны лайнер был поднят и отбуксирован в Советский Союз. После капремонта «Псков» якобы снова вошел в состав Черноморского государственного морского пароходства, сменив в очередной раз название на «Тула». О дате и месте его списания неизвестно.

О том, как сложилась судьба испанских моряков после того, как их судно «Isla de Gran Canaria» после падения республики в 1939 году подняло советский флаг, информация нигде не встречается. Зато о его капитане Родриго Эрнандесе известно многое — данные о нем собрал российский исследователь Владимир Каткевич. Однако сразу подчеркнем, что в свой четвертый — он же последний рейс в СССР — Эрнандес привел из Испании не «Isla de Gran Canaria», а лайнер «Ciudad de Tarragona» (об этом судне чуть ниже). Но все же в советскую историю Родриго вошел именно как капитан «Гран-Канариа», поскольку трижды доставлял на нем грузы из Одессы.

Династия морских капитанов Эрнандесов прослеживается до пятого колена, один из пращуров Родриго отличился еще в знаменитом Трафальгарском сражении. Наш же испанский герой родился в 1899 году в городе Хихоне, закончил морскую Академию. С 1936 по 1939 годы работал капитаном дальнего плаванья в Испанском Республиканском флоте, совершая регулярные морские рейсы, в том числе, в СССР. В 1939 году Эрнандес, как пишут отечественные источники, «передал» свой корабль представителю Управления Черноморского пароходства, после чего попросил политического убежища, став безлошадным советским капитаном Рохелием Рохельичем. Убежденный республиканец Эрнандес отказался возвращаться во франкистскую Испанию даже несмотря на то, что на родине у него остались жена и сын. Испанца приняли в Азовское пароходство. С 1939 по 1941 годы он, быстро освоив русский язык, и, к слову, уже отлично знавший английский, французский, итальянский, испанский, немецкий и греческий, работал капитаном на судах «Судком», «Полина Осипенко», «Севастополь». Родриго стал, по сути, «кавказским пленником» — невыездным политэмигрантом, обреченным работать на «Крымско-Калымской» линии (так моряки окрестили черноморский каботаж).

В период захвата Одессы немцами испанец оставался на временно оккупированной территории. К этому времени Родриго уже обзавелся второй семьей — его супругой стала одесситка с Садовой улицы Евфросинья Ивановна, которая родила ему дочь Фелицию. Рослый, крепко сложенный темпераментный брюнет-красавец с выразительными карими глазами не мог долго остаться без женского внимания. После освобождения города в 1944-ом году Эрнандес работал капитаном на судах черноморского и азовского бассейнов: «Интернационал», «Зырянин», «Котовский». Однако прогрессирующая на волне победной эйфории паранойя Сталина все же дала о себе знать. В 1947 году Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О лицах иностранных национальностей, работающих на судах, предприятиях и в учреждениях Министерства морского флота», которое гласило:
«В целях укрепления личного состава экипажей судов, особенно судов заграничного плавания, а также состава работников пароходств и портов Министерства морского флота ЦК ВКП(б) постановляем:
а) освободить от работы на судах заграничного плавания всех лиц иностранных национальностей;
б) немедленно освободить всех лиц иностранных национальностей от работы в радиоцентрах и телефонных станциях, в диспетчерских пароходств, портов и агентств, на службах эксплуатации флота;
в) в 3-месячный срок заменить лиц иностранных национальностей, работающих на судах каботажного плавания, в управлениях пароходств, портах, проектных организациях, научно-исследовательском институте, учебных заведениях;
г) Министерству морского флота впредь не допускать приема на суда, предприятия и в учреждения морского флота лиц иностранных национальностей».
В 1948 году гнев генсека обрушился и на испанских республиканцев. Эрнандес был арестован в Одессе органами водного отдела МГБ и осужден на 10 лет по ст. 54 УК УССР (соответствует ст.58 УК РСФСР — «контрреволюционная деятельность). В Одессе ходили слухи, что «благословил» Рохелия Рохельича «до хозяина» капитан батумского порта, положивший глаз на супругу Эрнандеса. Наказание Родриго отбывал в городе Инжа (КомиЛАГ). Был освобожден после смерти Сталина в 1955 году «за прекращением дела с полной реабилитацией». Только спустя 2 года после реабилитации испанцу снова доверили судно — с 1957-го он работал на черноморских пассажирах-рысачках «Котовский», «Горловка», «Павлодар», «Белоостров». Семь лет незаслуженного заключения ожесточили Эрнандеса, сделали его непримиримым ко всем политработникам. Чтобы уберечь себя от «стукачей» и «слухачей», Родриго ел в своей каюте, а не в кают-компании. Но на него тут же донесли: мол, завел личную буфетчицу, сожительствует с ней. Женская тема, кстати, была заглавной в доносах на горячего капитана-испанца. Он вообще часто пренебрегал многими правилами военно-морского командования «О порядке движения в режимной акватории» — например, разрешил сомлевшим при неисправной вентиляции пассажирам купание на рейде Анапы. За свои хулиганские выходки Эрнандес не раз привлекался к дисциплинарным взысканиям, однако увольнять неудобного испанца боялись. Низвержение политэмигрантов, за правами которых пристально бдил международный Красный Крест, сулило в середине 60-х громкий политический скандал. Да, по сути, увольнять Эрнандеса было и не за что — о его морском мастерстве ходили легенды. Говорили, что он без всяких приборов мог определить плотность электромагнитного потока радарных установок на различных поверхностях парохода.

Но травить доносами непокорного испанца так и не перестали. В 1969 году по поводу Родриго было дано такое заключение: «Комиссия считает, что оставлять на судне капитана Эрнандеса нецелесообразно по мотивам преклонного возраста (69 лет), нервной истощенности, раздражительности, забывчивости. У Эрнандеса наблюдается мнительность, граничащая с манией преследования». Стало ясно, что капитана собираются выдворить на пенсию. В ответ на одну из беспочвенных кляуз он написал следующее: «Я не аристократ. Все мои предки с далеких поколений были капитанами дальнего плавания. Я – республиканский демократ, преданный Республике до последнего дыхания. После Генеральной амнистии 1969 много испанцев уехало домой. Чтобы умереть на Родине. Мне тоже сделали предложение. Но я никогда не покину Советский Союз, где я провел более половины своей жизни, приобрел любимую семью, которая не оставила меня в самые тяжелые для меня годы». Несмотря ни на что капитан Эрнандес оставался убежденным поборником социализма и всеобщего равенства.

Свою последнюю каботажную кормилицу «Колхиду», разделившую с ним невыездную судьбу, Родриго никогда не называл галерой — напротив, одушевлял, обозначал исключительно по-одесски «моя ласточка». Когда на «ласточку» назначили нового молодого капитана – Зелинского — 70-летний Эрнандес просто не уступил тому капитанский мостик. Советский испанец мужественно боролся за место у штурвала, отодвигая неминуемую отставку на год или хотя бы на месяц, пока судно в ремонте. В отпуск сошел добровольно, только когда 10 августа 1970 года в Одесский порт зашел шикарный испанский лайнер «Cabo San Roque», где капитаном на мостике стоял его сын, которого Родриго не видел 34 года (!). После отпуска Эрнандес стал снова отчаянно проситься на «Колхиду»: «Кроме несправедливого отношения к себе, угроз и унижений семилетнего заключения я больше ничего не чувствовал, и моя душа устала от таких ударов. Никому нет дела, как человек будет обеспечивать свою старость и свою семью, как страдать. Какой это страшный финал для человека, который 34 года в СССР ничего не испытывал, кроме переживаний! Я понимаю, что я иностранец и буду абсолютно чужой до последних минут своего пребывания в СССР».

Помог пожилому капитану академик Виктор Файтельберг-Бланк. Он посоветовал испанцу обратиться за поддержкой к генсеку ЦК Компартии Испании Долорес Ибаррури, которая в то время проживала в Москве. «Вы думаете, она меня примет?» — удивленно спросил Эрнандес. «Уверен, что обязательно. Ведь ей не каждый день приходится общаться с капитанами-испанцами, доставившими золото Испании, да и собственный корабль в достояние СССР», — ответил Файтельберг-Бланк. «Пламенная» Долорес с большим расположением отнеслась к земляку. Она вызвала персональную «Волгу» и отправилась с капитаном в ЦК КПСС. Главная испанская коммунистка столь проникновенно побеседовала с советским партийным чиновником, ведающим транспортом и флотом, что тот немедленно позвонил министру Морфлота СССР, и судьба Рохелио Рохельевича была решена. До конца жизни он спокойно работал капитаном на любимой «Колхиде». К сожалению, несмотря на подробное жизнеописание Родриго Эрнандеса, установить дату и место его смети нам не удалось. Надеемся, что читатели «Маленьких историй» помогут нам в этом.

Глава 3. ИСПАНСКИЙ «CABO QUILATES» — ОН ЖЕ СОВЕТСКАЯ «ДВИНА»

«Cabo Quilates» (исп. Мыс Килатес) — грузо-пассажирский пароход со скоростью 10 узлов, построенный в 1927 году в том же портовом Бильбао частной компанией «Compania Euskalduna». На воду был изначально спущен под названием «Ibay», но в 1936 году переименован в «Cabo Quilates». В период пятой серии поставок вооружения в республиканскую Испанию (14 декабря 1937 — 11 августа 1938 годы) перевозил важное военное оснащение. В частности, 27 декабря 1937 года корабль отбыл из Мексики с новейшим американским самолетом XA-ABI на борту, замаскированным под гражданский груз. Также борт доставил 15 тысяч ружей Mauser, 111 пулеметов Vickers и 4 миллиона 7,65-мм патронов, 80 легких пулеметов Bergman и Schneider, горные пушки, орудия, снаряды. Без всяких инцидентов «Cabo Quilates» достиг французского порта Гавр 13 января 1938 года, откуда груз был передан республиканскому правительству Испании.

На момент окончания Гражданской войны в Испании «Cabo Quilates» находился в порту Мурманска (по другим данным – в Архангельске). Был оставлен в СССР и в 1939 году включен в качестве грузового транспорта состав Северного государственного морского пароходства под новым названием — «Двина». Во время Великой Отечественной войны судно выполняло военные и народнохозяйственные перевозки в Северном морском бассейне. Летом 1943 года бывший испанец под командованием капитана Ивана Васильевича Пиира совершил тихоокеанский торговый переход на Дальний Восток, сделав остановку в американском Сан-Франциско. По завершении рейса лайнер был включен в состав Дальневосточного государственного морского пароходства. Нам удалось найти воспоминания бывшего члена военной команды «Двины» Павла Филева о задержании судна японцами в июле 1943 года. Власти Страны Восходящего Солнца арестовали корабль на 37 суток, а капитана Пиира обвинили в том, что он якобы специально подошел к японскому берегу для измерения глубины и дальнейшей высадки советского десанта. К счастью, инцидент не зашел слишком далеко – капитана отпустили, оштрафовав на 2000 иен, после чего корабль благополучно продолжил рейс за ленд-лизовским грузом. Советские справочники сообщают, что «Двина» была выведена из эксплуатации в 1960 году.

Нам не удалось выяснить, вернулась ли какая-то часть испанского экипажа «Cabo Quilates» на родину после победы генерала Франко, но совершенно точно, что большая группа матросов не решилась возвращаться на суд диктатуры и осталась в СССР. Советский Союз казался им самым дружественным из всех государств, самым бескомпромиссным противником фашизма — последнее было очень важно для убежденных республиканцев. В СССР их тут же принялись усиленно «осовечивать». На этот счет даже было принято особо секретное постановление Политбюро ЦК ВКП (б) от 1 июля 1939 года. Один из его пунктов гласил: «Обеспечить политико-воспитательную работу среди остающихся в СССР испанцев и оказать им помощь в изучении русского языка». Но, видимо, эту работу сочли неудовлетворительной, поскольку уже 27 июня 1941 года — т.е. на пятый день войны — в одесской гостинице «Южная» была арестована большая группа моряков с «Cabo Quilates» и других испанских кораблей. Лаврентий Берия цинично отдал приказ интернировать этих несчастных южан в зону вечной мерзлоты — в НорильЛАГ.

Испанцы очень трудно приживались в заполярных широтах. В своей исследовательской работе составитель 12-томника об истории Норильска Галина Касабова приводит такие воспоминания норильского сидельца Александра Гайваронского: «Была завезена в Норильск команда испанского корабля, неизвестно чем провинившаяся. Это был приветливый, доброжелательный народ, передававший нам, зекам, искусство плести из ниток заготовки для ажурных женских туфель. Вскоре вся вольнонаемная женская часть населения щеголяла в невиданных у нас ранее красивых туфлях. Шили эти туфли в лагерных сапожных мастерских. Испанцы не выдержали испытания суровым заполярным климатом, начали болеть и умирать». Эту историю полностью подтверждают и воспоминания норильчанки Веры Константиновны Коровиной-Паузер: «То, что друзья всех советских людей испанцы вдруг оказались в лагере, меня привело в шок! Не хотелось верить, что такое возможно! Не привыкшие к суровому климату Крайнего Севера испанцы стали болеть и умирать. Их в лагере полюбили все. И тогда заключенные лагеря, где содержались испанцы, написали руководству лагеря коллективное письмо-просьбу перевезти испанцев в более теплые края. Во избежание их полной гибели из-за морозов и отсутствия витаминов. Петицию подписали все: и политические, и уголовники. Редкое единодушие! Это был уникальный случай в лагерной жизни».

Глава 4. ИСПАНСКИЙ «MARZO»

Информация об этом испанском судне была собрана российскими исследователями Романом Лапшиным, Николаем Митюковым и Вячеславом Меньковским. Столь тщательное изучение вопроса потребовалось по той простой причине, что о судьбе «Marzo» нет данных ни в испанских, ни советских архивах. Даже в обстоятельной научной работе испанского историка Х. Бланко Карлье сообщается лишь о самом факте захвата (!) этого испанского парохода советскими властями в Мурманске.

«Marzo» (исп. Март) оказался наиболее старым из всех судов, вынужденно сменивших испанский флаг на советский. Это был небольшой одновинтовой грузовой пароход, заложенный еще в 1896 году на английской верфи «Campbeltown Shipbuilding Co» в Кемпбелттауне под стапельным номером 49. 26 июня 1897 года судно спустили на воду, а в августе того же года сдали заказчику – испанской компании «Cía. Bilbainade Navegacion (Aznary Cía)» в порт приписки Бильбао. Технические характеристики корабля были следующими: водоизмещение 2500 тонн, грузоподъемность 1296 грт, длина 70,3 м, ширина 10 м. Одна паровая машина английской фирмы «J.G. Kincaid & Co. Ltd.» мощностью 570 л.с. позволяла развить максимальную скорость в 9 узлов.

В начале Гражданской войны пароход работал в Северных провинциях, он остался у республиканцев после секвестирования местных судов у бывших владельцев осенью 1936 года. В сентябре того же года «Marzo» выполнил два удачных рейса с грузом руды в британские порты, затем 15 декабря и 17 февраля были совершены аналогичные доставки из Бильбао в Глазго, а 13 марта – в Миддлсборо. После захвата Бильбао франкистами пароход ушел в Западную Европу. В числе 14-ти республиканских судов «Marzo» был зафрахтован советской стороной и совершил несколько рейсов по европейским портам. К осени 1938 года корабль прибыл в Мурманск, где находился до конца Гражданской войны в Испании. Советские флаг «Marzo» поднял в начале апреля 1939 года — на этом его официальная история заканчивается, более поздних подтвержденных данных о нем нет.

Информация о присвоении этому испанскому судну имени «Николай Островский», о чем пишут некоторые зарубежные авторы, не соответствуют истине, уверен Роман Лапшин. В конце 30-х годов и в период Великой Отечественной войны корабль с таким именем в составе Северного военного, торгового или рыболовного флота не значится. Есть и другая версия — о том, что испанцу в СССР дали имя «Желябов». Но и это предположение, считают исследователи, ошибочно. Под этим названием в Мурманск в 1937 году был переведен по системе каналов с Каспийского моря старый танкер «Падди», нареченный «Желябовым» еще 18 января 1924 года. Его построила, как и испанский «Marzo», английская верфь, правда, другая – «Dobson W. & Co». Имеющийся снимок танкера «Желябов», сделанный в 1945 году у борта крейсера «Молотов», не оставил у экспертов сомнений – это не пароход «Marzo».

Куда же перед Второй Мировой войной подевался испанец, экспертам установить пока так и не удалось. Не исключено, что из-за плохого технического состояния (все-таки «Marzo» на момент попадания в СССР было уже около 40 лет) его в конце 30-х годов сдали на слом и успели разобрать еще до нападения Германии на СССР. Но есть небольшая вероятность того, что к началу войны он все еще стоял в ремонте на судостроительном заводе №402 в Молотовске (современный Северодвинск). Здесь его с рядом других неисправных пароходов могли переоборудовать в плавучую емкость для жидкого топлива. Эта гипотеза вполне имеет право на существование, поскольку полностью раннюю историю всех переоборудованных старых судов экспертам обнаружить пока не удалось. Так что вполне вероятно, что в истории испанского «Marzo», чья судьба неизвестным образом оборвалась в Мурманском порту, однажды все-таки удастся поставить окончательную точку.

К счастью, практически весь экипаж парохода «Marzo» вернулся в Испанию еще весной 1939 года — т.е. до завершения Гражданской  войны. Об этом пишет, в частности, Александр Розин в книге «Советские моряки в Гражданской войне в Испании в 1936-1939 годах». Со своим кораблем в Советском Союзе по неизвестной причине остался только Хосе Плата Лойра (José Plata). Этот испанец в самом начале Великой Отечественной войны был сослан в один из трудовых лагерей, расположенных в устье реки Енисей, где вскоре скончался. Как мы уже отмечали, его имя в списках жертв НорильЛАГа обнаружила Светлана Эбеджанс. Найденные ею данные можно дополнить испанскими источниками. В книге «Посол в аду», изданной в 1955 году журналистом Торквато Лука де Тена, есть страницы, посвящённые испанским морякам и пилотам, задержанным в Советском Союзе. Автор утверждает, что тех матросов, кто сразу не уехал на родину, с началом войны арестовали и отправили сначала в Харьковскую тюрьму, потом в Красноярск и затем на пароходе «Сталин» — в Дудинку. В НорильЛАГе они работали на строительстве железной дороги Дудинка-Норильск. В первые три месяца умерло 8 из 45 южан — в их числе и Хосе Плата Лойра с парохода «Marzo». Позже погибли еще 11 человек и один пропал без вести. В 2011 году в Испании вышла книга «Испанцы в Гулаге: республиканцы под властью сталинизма» историка Секундино Серрано. В ней говорится о 185 испанцах (моряках и пилотах, но не военнопленных!!!), которые прошли через ГУЛАГ. Автор пишет о том, что 27 из них умерли – половина в Заполярье, половина – в Казахстане.

Глава 5. ИСПАНСКИЙ «JUAN SEBASTIAN ELCANO» — ОН ЖЕ СОВЕТСКАЯ «ВОЛГА»

«Juan Sebastian Elcano» (исп. Хосе Себастьян Элькано) — трансатлантический пассажирский лайнер, построенный в 1928 году компанией «Spanish Transatlantic Company». Судно было заложено 21 мая 1924 года на судоверфи Sestao (Бильбао, Испания). Порт приписки — Барселона. Лайнер имел водоизмещение 9300 тонн, длину корпуса 145,13 м, ширину — 17 м. Две турбины мощностью 5500 л.с. работали на два винта и позволяли развивать скорость полного хода в 14 узлов. Экипаж в составе 260 человек обслуживал судно вместимостью 773 пассажиров: 149 в первом классе, 53 во втором, 43 в третьем и еще 528 мест на палубах. 7 июля 1928 года «Juan Sebastian Elcano» вышел в свой первый трансатлантический рейс по маршруту Испания-Куба-США. В дальнейшем ходил в Венесуэлу, Колумбию и Пуэрто Рико.

Этот красавец-лайнер был назван в честь Хуа́на Себастья́на Элька́но – испанского мореплавателя начала XVI века, который вошел в историю как первый человек, обогнувший земной шар. Именно Элькано возглавил экспедицию Магеллана после смерти последнего и завершил ее 8 сентября 1522 года. За эту экспедицию король Карлос I присвоил Элькано личный герб, на котором был изображён земной шар с девизом «Primus circumdedisti me» (лат. Ты первый обогнул меня), и назначил ежегодную пенсию. На родине мореплавателя, в Гетарии, память его увековечена каменной плитой с надписью: «Достославный капитан Хуан Себастьян дель Кано, уроженец и житель благородного и верного города Гетарии, первый обогнувший земной шар на корабле „Виктория“. Молитесь за упокой души того, кто первый совершил путешествие вокруг света». К сожалению, могилы большинства испанских моряков, волею злодейки-судьбы оказавшихся в СССР, по сей день остаются неизвестными.

Лайнер «Juan Sebastian Elcano» был первым из оставленных в СССР. Начало Гражданской войны в Испании застало его в рейсе к Латинской Америке. Посетив ряд портов, корабль 15 августа 1936 года прибыл в Барселону, где до октября 1936 года использовался для размещения прибывающих в город беженцев. Республиканскому правительству потребовались быстроходные корабли для перевозки оружия и боеприпасов, поэтому «Juan Sebastian Elcano» был реквизирован для военных нужд. 15 января 1937 года корабль впервые отправился в СССР — в порт Одессы. Здесь он загрузил пшеницу, военный груз и доставил их обратно в Барселону 20 февраля 1937 года. Второй рейс в советскую Одессу совершен в марте, откуда лайнер доставил груз в Валенсию. 11 июля корабль вышел из Картахены с грузом свинца и фруктов в свой третий рейс в Одессу, куда причалил уже 19 июля. По прибытии «Juan Sebastiаn Elcano» загрузили авиационными двигателями. Корабль уже был готов держать путь на родину, как поступил неожиданный приказ полностью его разгрузить, а груз передать судам меньшего тоннажа. Больше в Испанию «Хуан Себастьян Элькано» не вернулся — хотя до падения Испанской Республики оставалось еще 2 года!

«Juan Sebastiаn Elcano» был включен в состав Черноморского пароходства под названием «Волга» и поначалу переоборудован в учебный корабль. Великая Отечественная война застала лайнер в Севастополе — он был мобилизован, вооружен и включен в состав ЧФ уже в статусе самоходной плавбазы. «Волга» испанского розлива получила на вооружение два 76,2 мм орудия «34-К», еще три 45 мм орудия «21-К» и 5 пулеметов. Ремонтного оборудования плавбаза не имела, поэтому использовалась, в основном, для размещения личного состава подводных лодок Л-4, 5, 23, 24, Д-4, 5, С-31, 33 и Л-6. С августа по ноябрь 1941 года корабль привлекался к перевозке промышленного оборудования и гражданского населения из Одессы и Севастополя, затем обеспечивал базирование 153-й гвардейской бригады подводных лодок. В конце лета 1944 года «Волга» была переведена в порт Севастополя, где и находилась до окончания войны. В 1947 году испанский лайнер снова переоборудовали в учебный корабль. Его высокий корпус простоял в Южной бухте до 1968 года, после чего ржавого испанца разрезали на металлолом в Инкермане.

Однако на этом история испанской «Волги» не заканчивается. Именно в ее честь была названа построенная в СССР в 1965 году большая плавучая база для подводных лодок. Новая «Волга» ходила в водах Ледовитого и Индийского океанов, Балтийского, Средиземного и Карибского морей. В 1973 году корабль участвовал в боевых действиях в районе Красного моря. Плавбаза предназначалась для обеспечения подводных лодок на плаву водой, продовольствием, топливом, торпедами. Преемница испанских республиканцев прошла более 200 000 миль и была списана в 2002 году, после чего продана на металлолом. Но даже после этого память о «Волге» продолжает жить — благодаря всем тем, кто служил на этом судне за его почти 40-летнюю историю. Энтузиасты даже создали в сети сайт, посвященный плавучей базе «Волга», на котором делятся своими воспоминаниями о годах службы.

Но вернемся в конец 30-х годов и попытаемся выяснить, что же сталось с испанским экипажем «Juan Sebastián Elcano». Из 123 моряков лайнера около 100 возвратились в Испанию через Турцию в августе 1939 года. Остальные также намеревались покинуть в СССР, но, опасаясь мести франкистов, хотели уехать в Мексику. Однако их инициатива провалилась. О том, как обошлась со своими вчерашними друзьями-республиканцами с судна «Juan Sebastián Elcano» советская власть, становится понятно из уголовного дела №1193, заведенного на моряка Хосе Эдреира Нуньеса после его ареста в 1948 году. С этим документом в свое время ознакомился уже упоминаемый нами академик Виктор Файтельберг-Бланк. Проникнемся и мы.

На вопрос следователя Глеба Никулина: «Как вы попали в СССР?» Хосе ответил, что он вырос в интеллигентной семье школьных учителей, а после смерти отца, в 1935 году, поступил матросом в военно-морские силы Испании. В начале 1937 года его распределили на пароход «Хуан Себастьян Элькано», на котором летом того же года он прибыл в Одессу с испанским золотом. На вопрос следователя: «Чем вы занимались в Советском Союзе?» Хосе ответил: «После прибытия в Одессу я до апреля 1939 года продолжал оставаться на борту парохода вместе с другими членами команды. Меня уже тогда поражало, что нам, молодым испанцам, запрещают общаться с местными девушками и стараются полностью изолировать от одесского общества. В 1939 году нас переселили в общежитие на ул. Садовая, 1, а затем на одну из дач в районе Большого Фонтана». В этот период в домах отдыха Одессы находились моряки с других испанских пароходов. Они разделились на две группы: большинство настаивало на возвращении на родину или в испаноговорящую Мексику, остальные просили оставить их в СССР. Хосе Эдреира в своих показаниях следователю заявил, что он хотел остаться в Советском Союзе. Моряка отправили на Челябинский тракторный завод, где он пробыл до 1941 года, а затем вместе с другими испанцами перебросили в Самарканд, где они работали на заводе «Красный двигатель». В начале Великой Отечественной войны Хосе был мобилизован в Красную Армию. Эдреира перебросили через линию фронта к партизанам — в те места, где действовали испанские фалангисты из «Голубой дивизии». Однако спустя 8 месяцев, видя тщетность всех попыток «засланного казачка» деморализовать пособников нацистов, Хосе вернули обратно в Самарканд, где он оставался до 1944 года. После освобождения Крыма Эдреир переехал в местный совхоз «Путь Ильича», а в конце 1945 года вместе с женой Диной и маленьким сыном Мануэлем перебрался в Одессу, где работал токарем в Главморстрое и проживал на Пушкинской, 28, в квартире №16. Нуньес так упорно восстанавливал из руин Одесский порт, что даже заслужил звание «стахановца». Однако оно не спасло его от лагерей.

Вопрос следователя: «С кем из иностранцев в Одессе вы поддерживали связь?». Ответ: «Я с 1946 года поддерживал связь только с американскими моряками, испанцами по происхождению, такими же республиканцами, как я, но бежавшими от Франко в Америку». Далее последовал провакационный вопрос, ответ на который стоил Хосе Эдреиру нескольких лет колымских лагерей: «О чем вы беседовали с ними, в чем выражалась ваша связь, где и когда, в какой обстановке вы встречались?» Хосе ответил абсолютно честно: «Мои знакомые американские моряки — Хосе Валинье и другие. Хосе Валинье встречался со мной в кафе, где было так бедно, что, кроме сладкого чая и хлеба, мы ничего не ели и не пили. Он подарил мне материал на костюм, т.к. видел, в чем я хожу, и влюбился в приятельницу моей жены — Елену Моренко, которая была воспитательницей детского дома. Иногда мой знакомый брал с собой своего друга Эмилье Кабальеро и приходил ко мне домой, где ужасался моей бедности, отсутствию продуктов, нищете. Кабальеро подарил мне два полотенца, которым я был бесконечно рад, т.к. у нас в доме не было ни одного полотенца. Они жалели испанцев, оставшихся в СССР, выражали негативное отношение к Советской власти. Я каюсь, что сказал им, что трудящиеся в СССР не обеспечиваются государством даже низким прожиточным минимумом. Я каюсь, что труд советских рабочих сравнивал с работой лошадей, утверждая, что рабочие ходят разутые, голодные. В ответ на вопросы, а где же свобода слова и печати, я ответил, что они отсутствуют. На митингах и собраниях рабочим говорят много теплых слов, а на деле это остается пустым звуком. Я сказал, что все годы проживания в СССР я, как рабочий, не видел никакого просвета, все время был разут, голоден и раздет. Испанцы сказали мне, что курс рубля обесценен, и это говорит само собой об уровне жизни в СССР». Через два месяца Хосе Эдреир с переломанной ключицей, ребрами и сотрясением мозга получил за шпионаж и подготовку нелегального ухода за границу 10 лет лагерей и 5 лет поражения прав. Вместе с ним отбывал срок и другой испанский матрос — Франсиско Хуан Рахель. После смерти Сталина испанецы неоднократно обращались в правительство СССР, а также к генеральному секретарю ЦК КП Испании Долорес Ибаррури о том, что они незаслуженно осуждены и просят помилования. В 1956 году матросов с лайнера «Juan Sebastián Elcano», наконец, реабилитируют. В СССР Хосе больше оставаться не желал — 15 января 1957 года Нуньес со второй волной военнопленных репатриантов на корабле «Semíramis» вернулся вместе с женой и сыном на родину, разлука с которой затянулась на долгих 20 лет. По возвращении Хосе устроился работать садовником в туркомплексе, в котором, кстати, в новые времена останавливались и одесситы.

Историк Секундино Серрано пишет о том, что первая партия выживших в советских лагерях испанцев — 38 человек — вернулась в Испанию в 1954 году вместе с 248 бывшими пленными из «Голубой Дивизии». Согласно воспоминаниям Даниэля Араса, которые приводит в своей работе Андрей Елпатьевский, вместе с репатриированными членами «Голубой Дивизии» 24 марта 1954 года на родину из СССР вернулись следующие моряки-республиканцы: Авелино Асебаль Перес, Педро Арместо Сако, Хосе Кастаньеда Очоа, Хуан Кастро Лопес, Хуан Конеса Кастильо, Мануэль Давила Эйрас, Хосе Гарсия Сантамария, Хосе Гарсия Гомес, Хуан Гомес Мариньо, Антонио Лейра Карпенте, Педро Льомпарт Бенассар, Хосе Перес Перес, Франсиско Меркадер Сааведра, Энрике Пиньеро Диас, Рамон Санчес Гомес, Кандидо Руис Меса, Педро Сантамария Гарсия и Висенте Гарсия Мартинес. Из них трое были матросами лайнера «Juan Sebastián Elcano». По их словам, как минимум двое из команды не дожили до освобождения и погибли в заключении.

Глава 6. ИСПАНСКИЙ «CIUDAD DE TARRAGONA» — ОН ЖЕ СОВЕТСКИЙ «ЛЬВОВ»

«Ciudad de Tarragona» (исп. Город Таррагона) — товаро-пассажирский теплоход, построенный на верфи «Union Naval de Levante SA» в Валенсии в августе 1933 года по заказу частной средиземноморской компании «Cia Trasmediterranea». Водоизмещение 2470 тонн, длина — 76 м, ширина — 11,14 м, осадка 5,2 метра. Два дизеля Круппа общей мощностью 1500 л.с. обеспечивали судну скорость в 14 узлов. Комфортабельный лайнер обошелся заказчику в 5 000000 песет.

4 сентября 1933 года «Ciudad de Tarragona» вышел из порта Валенсии в свою первую поездку в Пальму. После ввода в эксплуатацию он совершал регулярные рейсы на Балеарские и Канарские острова, доставляя каждый раз 230 пассажиров и 264 тонны грузов. Экипаж – 108 человек. 23 июля 1936 года «Город Таррагона» был реквизирован республиканским правительством и отправлен в Марсель за грузом боеприпасов. Далее корабль был задействован в переброске интернациональных бригад и вооружения в разные порты Испании.

В июле 1938 года капитан-республиканец Родриго Эрнандес (о его непростой судьбе мы уже рассказывали выше) привел «Ciudad de Tarragona» в советскую Одессу. На его борту были испанские дети, вывезенные из порта Картахены. Отправиться сразу в обратный рейс судно не могло, поскольку нуждалось в ремонте. А вскоре и возвращаться стало некуда – в Испании уже победили франкисты. После конфискации судна Советским Союзом (по официальной версии — в счет долгов Испанской Республики за поставки оружия) сначала предполагалось перевести его на Дальний Восток, но из-за сложной международной обстановки переброска не состоялась. 30 октября 1939 года испанский корабль включили в состав Черноморского флота под названием «Львов» и определили на Крымско-Кавказскую линию. В свой последний предвоенный рейс теплоход вышел из Одессы 20 июня 1941 года, однако в Керчи этот поход прервался в связи с началом войны.

Значительную часть информации о советском периоде жизни испанского «Ciudad de Tarragona» собрал исследователь Юрий Трифонов. На найденные им снимки и рассказ о «Львове» опираются, в том числе, некоторые испанские сайты об истории флота. Информацию об испанских судах также много лет собирают энтузиасты на форуме «Круизник». 8 июля 1941 года корабль был мобилизован и переоборудован в плавучую базу для подводных лодок. Судно перевели в Балаклаву, где оно обеспечивало базирование подлодок. Теплоход окрасили в шаровой (серо-дымчатый) цвет и вооружили: на корме установили одно 76,2 мм орудие, на носу — два 45 мм орудия, а также пулемет ДШК на мостике. В конце октября немцы подошли к Севастополю, поэтому 3 ноября подводные лодки ушли из Балаклавы на Кавказ. На следующий день «Львов», погрузив на борт демонтированное оборудование береговой базы, перешел в Очамчире, где корпус плавбазы закамуфлировали. Функции плавбазы теплоход исполнял до 17 декабря 1941 года.

23 декабря 1941 года «Львов» передали медицинской службе Черноморского флота и переклассифицировали в санитарный транспорт. На нем была развернута операционная и три перевязочных, а все свободные помещения приспособили под палаты для раненых. Медицинский персонал состоял из 5 врачей, 12 медсестер и 15 санитаров. Главные врачи — военврач II ранга С.И. Лещинский, майор медицинской службы Я.С. Полиновский. На судно пришел и новый командир — старший лейтенант (впоследствии капитан III ранга) Валерий Ушаков (именем этого героя позже назовут один из кораблей). Он изучил все особенности управления кораблем и отработал с командой тактику быстрой швартовки, мгновенной разгрузки судна, погрузки и немедленного отхода в море. Ушаков также организовал обучение стрельбе из зениток и освоил маневрирование судна на полном ходу для уклонения от торпедных атак. Эти навыки позже не раз выручали «Львов» из беды.

С конца 1941 года бывший испанец начал совершать рейсы, названные впоследствии «огненными». «Львов» выполнил 35 эвакорейса: из осажденного Севастополя вывез 2582 человек, с Керченского полуострова 3844 человек, из портов Кавказского побережья около 6000 человек. Общее количество эвакуированных — 12431 человек, из них почти половина лежачих. Действуя под массированным огнем противника, корабль доставил к линии фронта тысячи бойцов и командиров, большое количество боеприпасов и продовольствия. Обратно санитарный транспорт всегда шел загруженный ранеными бойцами и остававшимися в городе жителями. Только за один декабрьский рейс 1941 года «Львов» доставил в осажденный Севастополь 16 вагонов продовольствия, а 11 марта 1942 года, уклонившись от торпедных атак, привез в город 362 солдата, 20 авиамоторов, 150 авиационных мин, 10 тонн минометных мин, 190 тонн боеприпасов и 60 тонн продовольствия.

Противник подстерегал корабль не только на переходах морем, но и во время погрузок. Так, 9-11 апреля 1942 года, находясь в Новороссийске, «Львов» вынужден был несколько раз отходить от причала на рейд, уклоняясь от атак пикировщиков: 37 бомб сбросили в те дни немецкие самолеты на корабль, но ни одна из них не достигла цели. Доставив в Керчь 18 апреля 1942 года пополнение и груз продовольствия, «Львов» за считанные минуты разгрузился и без промедления ушел в море. Всего через 20 минут на место его стоянки обрушили свои бомбы 30 немецких «юнкерсов». Из  воспоминаний корабельного старшины Николая Капшаря: «В апреле и в первой половине мая 1942 года «Львов» совершил из Новороссийска 20 рейсов в Камыш-Бурун и Керчь. Это были тяжелые рейсы. На трассе Новороссийск-Анапа-Керчь днем и ночью не смолкал грохот пушечной канонады и разрыва бомб. Керченский пролив противник минировал и на каждое появившееся судно бросал десятки самолетов. Апрель 1942 года был одним из черных месяцев для Новороссийска. Запомнилось 19 апреля. Рядом с теплоходом взорвалось несколько 250 кг бомб, осколки изрешетили корпус и стойки теплохода, проникли в машинное отделение и ранили моториста, перебили трубопровод и кабель. Погас свет, остановились главные и вспомогательные двигатели. Во время бомбежки получил ранения командир корабля В. Ушаков, старший рулевой А. Бирюков и другие матросы, но никто не покинул своего места до тех пор, пока судно не пришвартовалось, и не были выгружены все раненые».

Талант командира и выучка команды вновь спасли судно от гибели при налете германской авиации на Сухуми 15 августа 1942 года. Во время погрузки на борт снарядов и мин в транспорт попали две бомбы. Они разрушили кормовую надстройку, вызвали сильный пожар. 9 моряков было убито, 15 ранено. 25 сентября 1942 года «Львов» снова был атакован с воздуха: судно, получившее множество повреждений и разрушений корпуса, стало тонуть. Моряки сумели направить горевший транспорт к берегу и посадить его на мель. Всего бывший испанец совершил 125 «огненных» рейсов, отразил атаки более 900 гитлеровских самолетов, уклонился от сброшенных на него 730 авиабомб и 26 торпед. Зенитной артиллерией «Львова» было сбито и повреждено несколько самолетов противника. Указом президиума Верховного Совета СССР от 31 мая 1943 года за проявленную отвагу в боях против фашистских захватчиков, за доблесть и мужество экипажа санитарный транспорт «Львов» единственным из мобилизованных судов наркомата Морского Флота был награжден орденом Красного Знамени. 31 мая 1944 года судно было расформировано.

После окончания войны израненное судно, в 1946 году возвращенное ЧГМП, поставили на капитальный ремонт. По его завершению теплоход в 1947 году «Львов» вышел в свой первый мирный рейс по маршруту Одесса – Батуми под командованием капитана Ворожбиева А.В., позже — Григора М.И. 12 мая 1952 года теплоход был передан в состав Азовского государственного морского пароходства. С этого времени он начал обслуживать пассажирскую линию Жданов – Сочи, а с 1955 года Одесса – Жданов – Сочи.

В 1964 году было принято решение о выводе судна из эксплуатации. 11 октября 1964 года «Львов», дав прощальный гудок, под командованием капитана Виктора Карловича Рихтерая вышел из Одессы в свой последний рейс по всем портам Причерноморья, где в годы войны пролегали его боевые маршруты. После этого теплоход был поставлен на отстой. Впрочем, ненадолго – вскоре фронтовика отбуксировали в Херсон, где из него сделали ресторан и гостиницу.

В 70-х годах «Львов» передали херсонским школьникам для изучения морского дела. Более 10 лет юные моряки использовали его, пока корпус стоявшего на приколе судна окончательно не проржавел, и комиссия признала опасной его дальнейшую эксплуатацию в качестве учебного пособия. В 80-х годах старый «Львов», брошенный у причала ОСВОДа в районе Гидропарка Херсона, затонул и после подъема службой АСПТР ЧМП был передан на слом в Николаев.

Так бы бесславно испанец и закончил свои дни, если бы руководители Черноморского морского пароходства не решили, что прошлое судна достойно памяти потомков. Во время работ по разделке корпуса фрагмент обшивки судна с деталями такелажа был вырезан и перевезен в Одессу. Его установили во дворе Музея морского флота. Мемориальная доска, появившаяся рядом с новым экспонатом, рассказывала о героической судьбе санитарного парохода «Львов». К сожалению, по свидетельству современных одесситов, сегодня этой доски на прежнем месте уже нет — она исчезла после пожара в музее. Но в его экспозиции по-прежнему представлены машинный телеграф, магнитный компас и судовой колокол легендарного судна.

Глава 7. ИСПАНСКИЙ «CIUDAD DE IBIZA» — ОН ЖЕ СОВЕТСКИЙ «БЕЛОСТОК»

«Ciudad de Ibiza» (исп. Город Ибица) – грузо-пассажирский пароход, однотипный с вышеописанным «Ciudad de Tarragona». Близнецы «Таррагона» и «Ибица» строились одновременно по заказу мадридской компании «Cia Trasmediterranea» на одной верфи – «Union Naval de Levante SA» в Валенсии. Закладка лайнера состоялась 12 марта 1931 года, заказчику судно было передано в марте 1933-го за 5 миллионов песет. Водоизмещение 2043 тонны, скорость – 12,5 узлов, длина – 75 метров, ширина — 11,14 метров. Названием «Город Ибица» судно торжественно нарек мэр этого испанского города Хуан Феррер 25 апреля 1933 года.

В мирное время экипаж этого комфортабельного корабля в составе 127 человек под руководством капитана Эмилио Кастильо сопровождал 230 пассажиров и 260 тонн грузов в регулярные рейсы на Канарские и Балеарские острова, курсировал по средиземноморским линиям Пальма-Ибица-Аликанте и Пальма-Таррагона.

 

Лайнер «Ciudad de Ibiza». Картина M. Маrti Barrionuevo

Начало Гражданской войны «Ciudad de Ibiza» встретил в Барселоне, где его конфисковали республиканские власти. 28 мая 1937 года в результате бомбежки франкистами порта Валенсии судно получило незначительные повреждения. После ремонта лайнер совершил несколько рейсов в советские порты Черного моря за военными грузами. В 1938 году «Ciudad de Ibiza» прибыл в Одессу из Картахена, встал на ремонт и уже не вернулся обратно. Вскоре корабль вместе с остальными испанскими судами включили в состав Черноморского пароходства под названием «Транспорт №4». Довольно скоро его переименовали в «Белосток» и распределили на Крымско-Кавказскую линию, где лайнер совершал десятисуточные пассажирские рейсы. Современные польские источники сегодня подчеркивают, что «Белостоком» советская власть нарекла конфискованного испанца после официального включения в СССР аннексированных польских восточных земель – в октябре 1939 года.

С началом Великой Отечественной войны «Белосток» переоборудован в самоходную плавбазу для подводных лодок. Теплоход, имеющий шикарную кают-компанию, уютные пассажирские каюты и кубрики, обставленные красивой мебелью из красного дерева, был мобилизован и переоборудован под плавучую базу 2-й бригады торпедных катеров Черноморского флота.

Но уже в сентябре 1941 года «Белосток» получил статус санитарного транспорта. Примечательно, что примерно в это время, после оккупации Одессы немцами, испанская компания «Cia Trasmediterranea» попыталась организовать возвращение своих трех захваченных судов: «Ciudad de Tarragona», «Ciudad de Ibiza» и «Isla de Gran Canaria». Однако советское руководство не пошло на эту сделку. В книге Андрея Елпатьевского мы также находим подтверждение тому, что Испания собиралась вернуть оставленные в СССР корабли. Вот этот эпизод: «Когда немцы вторглись в СССР в 1941 году, испанское правительство послало морского капитана Франсиско Нуньеса с целью попытаться вернуть испанские суда. Нуньес был в Одессе, Севастополе, Ростове и других ближайших черноморских городах». Стоит ли лишний раз говорить, что поездка Нуньеса не увенчалась успехом.

Санитарный транспорт «Белосток» под командованием старшего лейтенанта Т.П. Рымкуса получил 15 человек медперсонала. Главные врачи – И.С. Ятманов, военврач III ранга Посохни. Штатная эвакоемкость судна составляла 200 человек. Всего судно выполнило 19 эвакорейсов, сумев вывезти из Одессы 1920 человек, из Севастополя 3389 человек, с Керченского полуострова — 633 человек. Общее количество эвакуированных – почти 6000 человек, из них более 600 лежачих. Польские источники особо подчеркивают тот факт, что «Белосток» хотя и был плавучим госпиталем, но не мог считаться судном, защищенным международным правом, поскольку не соответствовал требованиям гаагских конвенций 1907 года (намекая, очевидно, что «Ciudad de Tarragona» достался Советскому Союзу незаконно).

«Белосток» оказался последним крупным транспортным судном, которому удалось прорваться в осажденный Севастополь с грузом боеприпасов и продовольствия. До сдачи города оставались считанные дни. Во время стоянки в Южной бухте корабль получил повреждения от огня береговой артиллерии противника. Вечером 18 июня 1942 года судно в сопровождении базового тральщика «Якорь» и пяти сторожевых катеров вышло из Севастополя в Туапсе. На его борту находились 375 раненых (по другим данным — около 800 человек). На выходе с фарватера №3 в 20 милях к югу от мыса Меганом с тральщика был замечен силуэт торпедного катера, который был принят за советский, поэтому огонь по нему не открывался. Это позволило трем торпедным катерам противника, не встречая никакого противодействия, атаковать конвой. Одна из торпед поразила «Белосток», взрыв разворотил борт теплохода в 01 час 48 минут 19 июня, судно быстро затонуло. Сторожевые катера под пулеметным огнем врага доставали оказавшихся в воде людей. Спасти удалось 75 раненых, 3-х пассажиров и 79 членов экипажа. Погибло 388 человек (по другим данным – более 680). После этого трагического рейса в Севастополь пробивались только боевые корабли, а до конца обороны только подводные лодки и транспортные самолеты.

Большинство отечественных источников утверждают, что «Белосток» был торпедирован катерами ВМФ Италии. Однако польские исследователи уверены, что корабль был атакован германской S-boote Flotille, состоящий из трех катеров «Шнелльбот» — S-27, S-72 и S-102. Причем это была первая акция этой боевой флотилии в Черном море. Роковой для советско-испанского судна оказалась торпеда, выпущенная из катера S-102, которой командовал капитан-лейтенант Вернер Тёнигес. В течение войны он потопил 18 советских судов, за что был награжден Железным Крестом. К слову, этот «истинный ариец» скончался в 1995 году, пережив уничтоженный им «Белосток» и его пассажиров более чем на полвека. Отметим также, что «Белосток» затонул в точке с координатами 44°08′ с.ш. и 33°35′ в.д. Судно до сих пор не поднято и до настоящего времени не обнаружено. Минимальная глубина Черного моря в этом месте составляет 230 метров, и останки теплохода лежат в сероводородном слое.

Что касается испанских матросов с лайнера «Ciudad de Ibiza», то почти все они, к счастью, уехали домой сразу после окончания Гражданской войны. В разных источникам мы находим указание только на двух человек, оставшихся с судном в СССР. Первый — это Педро Льомбарт Беннасар (Pedro Llombart Bennasar), который хотел уехать в Мексику. По какой-то причине ему это не удалось (сначала проволочки, а потом, скорее всего, арестовали и сослали в лагерь). Он смог вернуться в Испанию на судне «Semíramis» вместе с остальными репатриантами только в марте 1954 года. Второй — машинист «Ciudad de Ibiza» Доминго Гарсия (Domingo García). В начале 1940 года его вместе с моряками с других испанских кораблей арестовали по обвинению в организации побега через Румынию. Свой срок Доминго отбывал под Карагандой. В списке репатриированных мы его имени не нашли.

Глава 8. ИСПАНСКИЙ «CABO SAN AGUSTIN» — ОН ЖЕ СОВЕТСКИЙ «ДНЕПР»

«Cabo San Agustin» (исп. Мыс Сан-Августин. Открыт испанским мореплавателем Диего Лепе в 1500 году) – пассажирский лайнер, построенный в 1931 году с испанском Бильбао. Водоизмещение 16000 тонн, длина 147 метров, ширина 19 метров, скорость — 17 узлов. Эти характеристики позволяют заключить, что это было самое крупное и мощное испанское судно, из доставшихся СССР в 1939 году. Надо сказать, что о его мирной жизни до Гражданской войны почти ничего не известно. Скорее всего, оно перевозило испанцев по Средиземному морю. Об исключительной комфортабельности «Святого Августина» мы можем судить по этой старой открытке.

В СССР «Cabo San Agustin» под управлением капитана Родригеса Балагера и его наставника Хосе Антонио Монтебланко (псевдоним лейтенанта Семена Славина) ходил в период четвертой серии поставок вооружения (с 21 апреля по 10 августа 1937 года). Лайнер перевозил из Севастополя в Картахену огромное количество вооружения, в том числе 62 истребителя И-16, 50 танков, 8 пулеметов Дегтярева, тысячу пулеметов Максим M10/28, 2000 пулеметов Maxim-Tokarev M08/15, 15 пушек, более 52 миллионов патронов, 40 тысяч винтовок Mosin Nagant, 40 пропеллеров, около 100 танковых двигателя и т.д. 30 июля 1937 года лайнер «Cabo San Agustin» вышел из Севастополя под советским флагом, из предосторожности неся на борту название «Туркестан». В Эгейском море имя сменили на «Гавана». До Картахены борт добрался без происшествий.

В 1938 году лайнер «Cabo San Agustin» снова отправился в СССР, но на этот раз под управлением капитана Эскудеро Эугению Мантилья (до этого он успел поработать начальником технического секретариата министра торгового флота Испании). В обратный рейс «Святой Августин» так и не вышел. Существует две версии того, как это судно досталось СССР. В одних источниках указывается, что Советский Союз его купил у Республики. Говорят, что даже существует решение Политбюро ЦК ВКП (б) от 16 сентября 1938 года о разрешении покупки этого парохода и выделении для этой цели валютных средств. Однако военный эксперт Александр Широкорад считает, что «Святой Августин», доставивший в свой последний рейс в СССР испанских коммунистов и их родственников, был нагло экспроприирован. Возвращать такой шикарный лайнер советские власти просто не захотели. Якобы испанца перекрасили, на корпусе сделали небольшие косметические изменения, а на борту написали новое название – «Днепр». Под этим именем судно и было включено в качестве учебного корабля в состав Черноморского флота и передано Военно-морскому училищу.

С началом Великой Отечественной войны «Святой Августин» был мобилизован. К сожалению, его боевой путь оказался самым коротким из всех испанских собратьев. В августе и сентябре 1941 года «Днепр» в статусе санитарного транспорта со штатной эвакоемкостью 200 человек совершил несколько рейсов в осажденную Одессу с войсками и боеприпасами, успешно уклоняясь от атак вражеской авиации. Но 3 октября 1941 года удача отказала испанцу. Лайнер под управлением капитана III ранга А.Н. Моргунова вышел порожняком из Новороссийска и следовал в Севастополь за оборудованием в сопровождении миноносца «Смышленый» и тральщика Т-408 «Якорь». Вечером того же дня юго-западнее мыса Утриш «Днепр» был атакован с малой высоты немецкими самолетами-торпедоносцами. Получив торпедный удар в среднюю часть корпуса, лайнер затонул в 19 часов 20 минут в точке с координатами: СШ 44°38′ и ВД 37° 15′. Тральщик «Якорь» поднял из воды на месте гибели судна 163 человека, спасти 40 человек так и не удалось. Судно до сих пор покоится на глубине около 1200 метров.

Судьба испанских моряков с «Cabo San Agustin» аналогична той, что сложилась у матросов с других республиканских судов — почти все, кто до конца 1939 года не успел уехать на родину или в Мексику, в первые дни Великой Отечественной войны были отправлены подальше от крупных портов: в лагеря под Норильском или Карагандой. Их фамилии, записанные, как правило, с ошибками, встречаются многим исследователям архивов НКВД. В частности, указываются имена следующих моряков с лайнера «Cabo San Agustin»:

• Рикардо Перес Фернандес — умер в лагере в 1949 год.
• Сегундо Родригес де ла Фуэнте — умер в Караганде. Никто не принял во внимание ни доклад начальника лагеря, который советовал освободить его, ни его собственное письмо министру иностранных дел Вячеславу Молотову.
• Хосе Диас Рибас — умер в 1948 году в Одессе, оставив письмо, в котором просил вернуть его на родину, чтобы соединиться со своей женой и тремя детьми, которые нуждаются в его помощи и поддержке.
• Эусебио Понс — пережил 12 тяжелых лет в лагерях и тюремных госпиталях, пока не умер в Донецке в августе 1953 года.
• Пио Искиердо.
• Хуан Искиердо.
• Хулиана Бильбао.
• Хосе Полиана Осаита — пройдя НорильЛАГ, в котором следователи украли у него семейную реликвию — золотые часы, скончался под Одессой в 1949 году.

История сохранила довольно подробные сведения о судьбе капитана  «Cabo San Agustin» — героя Гражданской войны в Испании Эскудеро Эухенио Монтилье, который после победы франкистов решил на свою беду остаться в СССР и прошел отрезвление ГУЛАГом. Эскудеро родился в 1896 году в Мадриде, закончил морской институт и морскую Академию, дослужился до поста начальника технического секретариата министра торгового флота. Вступив в Компартию Испании, стал капитаном Республиканского флота. В 1939 году, после передачи лайнера Советскому Союзу, Монтилья был принят на работу, плавал в качестве дублера капитана на судах Азовского, Дальневосточного и Черноморского пароходств.

Удивительный факт: с началом войны Монтилья не был арестован! И это при том, что он все еще не имел советского гражданства. Дублером капитана небольших катеров под налетами немецкой авиации он обеспечивал конворирование больших судов к осажденным Ялте и Одессе. В 1942–1945 годах Эскудеро работал дублером капитана парохода «Орел» на линии Владивосток-Петропавловск-Калифорния-Канада — это значит, что во время войны испанец не был невыездным. Он не раз был за границей, мог совершить побег, но предпочел вернуться и честно дожидаться разрешения на выезд. Именно Монтилья прокладывал тихоокеанский курс, чтобы миновать «по фишкам» мины, избежать атак вражеских подводных лодок. После войны капитан вернулся в Одессу, где работал в качестве наставника в морской инспекции УЧП. По воспоминаниям тогдашних начинающих шкиперов, здесь испанец проявил себя как очень строгий преподаватель. В 1945 году Монтилья все же принял гражданство СССР — отчаялся вернуться на родину, да и без советского паспорта ему не доверяли самостоятельно управлять судами.

Но в начале 1948 года волна репрессий настигла и фронтовика Монтилью. Это произошло после того, как Эскудеро написал письмо в Испанию своему брату Карлосу, в котором просил его помочь получить выездную визу. Но выпускать испанцев из СССР советская власть в ту пору уже не собиралась — ностальгию каталонцев по своей семье и стране в Советском Союзе понимать категорически отказывалась. После войны советские чиновники каждое обращение испанцев с просьбой о выезде воспринимали как оскорбление стране победившего социализма. 20 февраля 1948года Эскудеро был арестован. По постановлению Особого Совещания при МГБ СССР от 2 октября 1948 года за антисоветскую агитацию и пропаганду испанец был осужден на 10 лет лишения свободы в ИТЛ. Наказание отбывал в поселке Явас Мордовской АССР. На допросах, по слухам, к которым особенно расположена одесская среда, несгибаемому капитану женщина-следователь, у которой была скоротечная чахотка, разжимала челюсти и плевала в рот. Его реабилитировали и освободили только в октябре 1954-го — т.е. спустя полтора года после смерти Сталина. От репатриации Эскудеро отказался, снова вернулся в Одессу. Проживавший на Пироговской улице, 60-летний капитан Монтилья ходил регулярно в тубдиспансер на Белинского, чтобы получить жменю бесплатных таблеток тубазида. Медали «За победу над Германией» и «За оборону Кавказа» лежали в одной коробке со справкой об освобождении. Капитан Монтилья скончался в порту Батуми 18 мая 1956 года — прямо на мостике «Львова» — бывшего «Ciudad de Tarragona», с которого его 8 лет назад конвоировали в «воронок». К сожалению, нам не удалось отыскать ни одного снимка капитана Монтильи. Возможно, читатели «Маленьких историй» помогут нам восполнить этот пробел.

Глава 9. ИСПАНСКИЙ «ESSEQUIBO» — ОН ЖЕ СОВЕТСКАЯ «НЕВА»

«Essequibo» (Эссекибо – крупная река в Гайане) – пассажирский лайнер, построенный в 1914 году в Англии на Белфастской верфи «Carl Workman». Для своего времени это был довольно крупный пароход водоизмещением 13300 тонн. Длина его корпуса составляла 142,3 м, ширина — 17,52 м. Две паровые машины общей мощностью 5800 л.с. и три паровых котла обеспечивали скорость полного хода в 14,7 узлов. Запас топлива в 960 тонн нефти гарантировал дальность плавания 10-узловым ходом 3026 миль. Экипаж насчитывал 347 человек, пароход предназначался для трансатлантических рейсов.

«Эссекибо» ожидала самая долгая жизнь в СССР — это, по сообщению большинства источников, едва ли не единственный испанский корабль, который был официально куплен Советским Союзом у Испании в 1935 году, о чем вроде как имеются соответствующие документы (остальные республиканские суда, как мы уже знаем, в конце 30-х годов достались СССР по довольно невнятным причинам). Подробную историю об этом пароходе составили Анатолий Одайник и Виталий Костриченко. После покупки корабль в период 1937-1940 годов прошел капитальный ремонт на Севастопольском Морском заводе им. Орджоникидзе, где был переоборудован в учебную плавучую казарму. В 1939 году испанец был включен в состав Черноморского пароходства под названием «Нева».

В начале Великой Отечественной войны командование советского флота начало рассредоточение подводных лодок из Севастополя. Поскольку появилась острая необходимость в плавучих базах, то уже 5 июля 1941 года учебное судно «Нева» передали бригаде подводных лодок и передислоцировали в Феодосию. Здесь на пароходе в спешном порядке оборудовали мастерские, компрессоры и зарядовое устройство. После прорыва немцев через Перекоп, базирование лодок в Феодосии стало невозможным из-за слабой ПВО и угрозы захвата базы. Подводные лодки выдвинулись в Туапсе, 27 сентября 1941 года за ними вышла и «Нева» с грузом снабжения и оборудованием. К концу года установленное на обрусевшем испанце оборудование позволило экономить моторесурс подводных лодок и успешно выполнять сварочные, кузнечные и станочные работы по их ремонту. Всю войну плавбазой «Нева» командовал опытный моряк — капитан II ранга Гавриил Григорьевич Дядченко.

При налете германской авиации 24 марта 1942 года «Нева» получила тяжелые повреждения. Возле плавбазы разорвались четыре авиабомбы по 250-500 кг. Одна из них пробила левое крыло ходового мостика, верхнюю палубу и взорвалась в офицерской кают-компании. На корабле погас свет, возник сильный пожар, стал нарастать крен на левый борт. Конструктивные особенности старого парохода усложняли борьбу за его живучесть, а водоотливные средства не справлялись с поступающей водой. В 16 часов 30 минут «Нева» коснулась носом грунта при крене в 20 градусов. Корма осталась на плаву и личный состав плавбазы по приказу командира продолжил борьбу с пожаром. Утром следующего дня спасательный отряд Туапсинской базы приступил к подъему «Невы». Из сосновых досок изготовили жесткий пластырь-кессон, заделали более 180 мелких пробоин в корпусе. Интенсивные работы продолжались 12 дней и 7 апреля 1942 года корабль всплыл, а уже 18 апреля своим ходом перешел для ремонта в Батуми под охраной эсминца «Дзержинский». Наличие на плавбазе хорошо оборудованных мастерских позволило выполнить большинство ремонтных работ своими силами и восстановить боеспособность «Невы» к Новому 1943 годугоду. Параллельно усилили зенитное вооружение корабля: оно состояло из трех 76,2 мм зенитных орудий, шести 45 мм полуавтоматических пушек и восьми пулеметов. Корпус испанца покрыли черно-желтой маскировочной окраской. До конца войны плавбаза «Нева» обеспечивала базирование восьми подводных лодок 2-го дивизиона ПЛ ЧФ в Батуми.

Уже после окончания Великой Отечественной войны, в сентябре 1946 года, функции «Невы» приняла плавбаза «Буг» (бывшая румынская «Констанца»), прибывшая в Новороссийск. Испанец снова получил статус учебного судна. В 1956 году «Нева» совершила учебный поход из Севастополя в Кронштадт с курсантами Черноморского высшего военно-морского училища им. Нахимова. К слову, бывшие курсанты до сих пор с большой ностальгией вспоминают этот поход. «Привычные корабельные порядки на «Неве» показались нам после Черноморского училища праздником освобождения от крепостной зависимости. Нас расписали по боевым постам, и мне повезло — я попал дублёром радиста в радиоприёмный центр корабля, где в моём личном ведении оказался приёмник «Русалка» — чудо тогдашней радиотехники. Я его включал, когда была возможность, и слушал радиолюбителей всего мира — удовольствие, граничащее со счастьем! Как обычно, корабль оказался плохо подготовленным к походу, на нём была ещё масса всякой незавершённой работы, которую взвалили на нас, курсантов. Даже двухэтажные койки в кубрике для нас были не готовы: стояли только их некрашеные каркасы, сваренные из труб, а ложа из досок мы укладывали и крепили сами. Чтобы не вываливаться из коек во время сильной качки, привинтили с боков доски пошире. Сами койки были довольно широкие, но в каждую предполагалось уложить по ДВА курсанта, так что мы сделали ещё и перегородки, которые назвали «брачными». Получились довольно длинные, но очень узкие лежанки. Что впрочем нас не волновало», — вспоминает бывший курсант Юрий Басин. Неудобства действительно нисколько не волновали моряков, ведь им предстояло обогнуть на шикарном судне всю Европу. 

В 1957 году учебное судно «Нева» было перебазировано на Дальний Восток, где было использовано в качестве плавказармы на Камчатке. В начале 70-х годов бывший «Essequibo» продали на металлолом в Японию.

Глава заключительная

В некоторых источниках (далеко не во всех) встречается информация о том, что Советскому Союзу после завершения Гражданской войны в Испании досталось еще одно республиканское судно — «Inocencio Figueredo», пришедшее в 1938 году в порт Одессы. Сообщается также, что из экипажа этого лайнера основная группа моряков вернулась в Испанию в августе 1939 года. Из тех, кто остался в СССР, двое умерли в лагерях, двое возвратились на родину в апреле 1954 года. К сожалению, нам не удалось более найти никакой информации об этом судне.

Мы не могли обойти данные, о тех погибших в советских лагерях испанских моряках, чью принадлежность к конкретному судну нам установить не удалось. В их числе: Франсиско Арройо, Хосе Аскуэта, Энрике Мартинес, Хулио Мартинес, Росендо Мартинес Эрмо, Хосе Плата, Хосе Диас Ривас, Мануэль Допико, Антонио Эчаурре, Эмилио Галан Галавера, Франсиско Гонсалес, Рикардо Перес, Хосе Пойян, Секундино Родригес де ла Фуэнте, Франсиско Руис Гарсия и Хуан Серрагоитиа.

Не так давно в архивах СБУ было найдено дело испанского моряка Хуана Сальдьего. Приведем его историю в рамках нашей статьи, чтобы отдать дань памяти в том числе и всем испанским эмигрантам, которые погибли в советских лагерях и чьи имена уже вряд ли когда-нибудь удастся установить. Сальдиего родился в Барселоне, с 15 лет активно участвовал в движении сопротивления фалангистам. В 1938 году оказался в Одессе, где 6 месяцев жил в нынешнем санатории им. Горького, устроился работать в порту в качестве грузчика. В середине 1939 года Сальдиего был арестован органами НКВД — якобы за распространение провокаторских слухов о деятельности большевистской партии. Следователь Марков — известный садист — выбил Хуану левый глаз, поломал семь ребер и обе ключицы. От испанца требовали оклеветать местного партработника Казначеева и его жену, однако гордый южанин отказался. Во время одного из допросов Марков схватил табурет и обрушил его на голову Сальдиего. Он очнулся в ледяной камере после того, как его облили холодной водой. Пытки на этом не закончились — Марков ударил Хуана в живот, раздробив селезенку, спустя четыре часа испанец скоропостижно скончался на сыром цементном полу в карцере. Труп наутро был полностью раздет и захоронен на тюремном кладбище. Возле его могилы установили табличку с указанием только фамилии и возраста. Таких безымянных табличек в одесской тюрьме устанавливали по 15-17 в день…

В 1992 году российские власти официально признали, что многие испанцы из числа республиканцев оказались в сталинских концлагерях, но ни одна из бывших советских республик не передала Испании официальных документов об этих заключенных. Не так давно этот пробел частично восполнил Казахстан, передавший книги с копиями личных дел 152 испанцев, которые в 1940-х годах оказались в лагерях, расположенных в этой советской республике.

Редакция «Маленьких историй» будет благодарна своим читателям за указание на возможные неточности и дополнительную информацию об испанских кораблях и членах их экипажа.