Жертва века…

Почтовая открытка, отправленная польским евреем Бернардом Финкельштейном (Bernard Finkelstein), перемещённым в Джамбул (Казахстан) после оккупации Восточной Польши советскими войсками в 1939 году. Письмо, автор которого просит своего родственника в Нью-Йорке помочь с получением визы для выезда в “США, британский доминион, или в Палестину”, датировано декабрём 1941 года. Как следует из штемпеля, послание было в дороге почти полгода и прибыло в Нью Йорк в мае 1942 года. Тем не менее, оно дошло до адресата, что само по себе удивительно и может быть объяснено лишь смягчением отношения советских властей к перемещённым полякам после нападения Германии на Советский Союз в 1941 году. Оригинал, состояние хорошее.

Это послание Бернард Финкельштейн адресовал своей родственнице Лоле Урбах (Lola Urbach). Текст открытки составлен фиолетовыми чернилами на польском языке, адрес указан на двух языках – английском и русском.  Приведем содержание попавшего нам в руки письма с польского языка на русский:

“Дорогая Лолу, мы получили твою телеграмму от 16/XI, я был очень рад. Я немедленно ответил телеграммой с просьбой о въездной визе для меня, Люшки, Ирены и Марты в Америку, Британские доминионы или Палестину. Решение о конечном пункте назначения остается за вами, даже мы можем изменить страну. Мы получим польские паспорта. Если получение паспорта займет много времени, я прошу быстрой помощи с доставкой продуктов питания и одежды, потому что мы материально истощены. Если возможно, пожалуйста, отправьте по авиапочте. Нам нужна одна пара мужской обуви 45-го размера, две пары женской обуви 38-го размера и одна пара 39-го. Для всего нам нужны ручные часы (хорошо работающие, но дешевые), свитера, чулки, практичное трикотажное нижнее белье, а также ночная одежда, для Люшки и детей летние и зимние юбки, 2 юбки 3–го размера и 1 юбка 2-го размера, для меня практичная одежда-хорошая, но дешевая. Мой рост 182 см, талия 88 см. Все практично, хорошо и дешево. Питание: кофе, чай, какао, жиры, шоколад, мясные и суповые экстракты. Медикаменты: инъекции камфохинона, витамина С. Мы все здоровы. У меня нет никакой информации о … и Лусия. Я пытаюсь их найти. Как поживает наша мама? Целую”.

Открытка оставляет много вопросов. Почему Джамбул? Почему автор просит визу для выезда именно в США, Британский доминион или Палестину? Наконец, почему письмо с такой «крамольной» для СССР просьбой вообще дошло до Америки? Мы занялись расследованием, и нашли много интересного.

Начать с того, что инженер Бернард Финкельштейн был польским евреем, перемещённым в СССР после оккупации Польши в 1939 году и последующего присоединения Галиции к Украине.

Мы с высокой долей вероятности можем предположить, каким образом Филькенштейн оказался  в казахстанском городе Джамбул. По иронии судьбы, его открытка с просьбой о помощи украшена почтовыми марками, посвященными 20-летию РККА – Рабоче-крестьянской Красной армии. Эта серия марок была выпущена в 1938 году, ровно за год до оккупации части Польши советскими войсками (см.заметку “Синоним большой войны”). Именно после вступления армейских частей СССР на польскую землю началось массовое насильственное перемещение поляков, евреев, немцев и представителей других народностей с территории Польши в различные области Советского Союза. И, конечно, уроженец Польши Финкельштейн тоже не по своей воле переехал в 1940 году на казахстанскую землю, в далекий Джамбул. На тот момент ему было почти 50 лет.

Началось всё 23 августа 1939 года с подписания печально известного пакта Молотова-Риббентропа – договора о ненападении между нацистской Германией и СССР. К основному договору, в котором стороны уславливались воздерживаться от военных действий в отношении друг друга и держать нейтралитет в войнах с третьими сторонами, прилагался еще один секретный договор о разграничении сфер обоюдных интересов в Восточной Европе. Согласно нему, часть территорий Латвии, Польши, Эстонии и Финляндии отходила к СССР. Часть этих территорий была присоединена к Украинской и Белорусской ССР, как это указано на картах того времени (оккупированные области выделены жёлтым цветом).

Освоение новых территорий сопровождалось массовым “перемещением ненадёжных элементов”, каковыми признавались поляки, евреи и этнические немцы. Официальной целью депортаций было удаление с новых советских приграничных территорий «контрреволюционных и социально чуждых» элементов. До сих пор не существует единой версии того, сколько именно людей из оккупированных земель попали в советские лагеря. Сам СССР официально признавал от 350 до 475 тысяч человек, польские власти в разное время называли цифру от 1 до 2 млн человек. Однако доподлинно известно, что переселение поляков, проводившееся под личным наблюдением министра внутренних дел СССР Меркулова, началось с осадников и лесников. Осадниками называли крестьян, которым польские власти выделяли участки земли на приграничных землях для их заселения. Советские власти считали эту категорию крестьянства лояльной к польским властям, поэтому именно с нее и началась депортация. Первая массовая акция по выселению состоялась 10 февраля 1940 года, всего было выслано более 140 000 человек, более 80% из них по национальности были поляками.

Личный состав НКВД получил четкие инструкции: «Перед выходом оперативных групп на операцию с рядовым составом провести политическую беседу о значении проводимых мероприятий партии и правительства по выселению осадников, подчеркивая враждебность выселяемого контингента, о возможных сопротивлениях и разных инсценировках, направленных к вызову паники и сожаления у личного состава, проводящих операцию… Особое внимание обратить на подготовку конвоирования выселяемых и недопущения случаев побега… Оружие использовать на поражение по убегающим».

2 марта 1940 года началась вторая волна депортации, в которую попали родственники польских пленных и репрессированных офицеров, помещиков, полицейских. Расправившись с главами семейства (они по большей части были расстреляны), советское руководство принялось за их вдов и детей. Эту часть ссыльных отправили в Казахстан, предварительно определив им срок ссылки в 10 лет.  Вот характерный отрывок из книги «Казахский триптих: Воспоминания о ссылке» (Варшава, 1992 г.) Люцины Дзюжинской-Сухонь:

«Никогда не забуду один из самых драматических эпизодов нашей жизни. Мы несколько дней ничего не ели, в прямом смысле ничего. Суровая зима. Лачуга, доверху заваленная снегом. Кто-то прорыл туннель снаружи, чтобы выбраться… Мама не может выйти на работу. Она голодна, как и мы. Улегшись на убогом ложе и, прижавшись друг к дружке, стараемся согреться. В глазах мерцает. Нет сил встать. В лачуге очень холодно… Мы всё спим и спим. Время от времени братишка просыпается и кричит: «хочу есть!» – он не может больше ничего сказать, разве что: «мама, я умираю». Мама плачет. Потом идет по соседним домикам, там живут наши друзья, она просит помочь. Напрасно. Мы начинаем молиться: «Отче наш…» И, кажется, происходит чудо. На пороге появляется подружка из соседней лачуги с пригоршней зерна».

Третья волна депортации прокатилась по Польше уже 10 апреля 1940 года. Она была организована, чтобы выселить лиц, ранее не проживавших на польской территории, то есть беженцев из нацистской Германии, пробиравшихся с той части Польши, что была оккупирована немцами. Из них 90% составляли евреи, спасавшиеся от кровавых расправ, учиненных «зверями в погонах» из СД и Гестапо. Согласно статистическим данным, в начале 1940 года в Белоруссии было зарегистрировано более 65 тысяч беженцев из Польши. Всего за сентябрь 1939 года на территорию СССР бежало около 300 тысяч польских евреев. Весь поток беженцев распределялся по различным областям СССР.

Верный принципу интернационализма, СССР сначала не препятствовал потоку беженцев на свои территории, но потом перекрыл границу, возвращая людей обратно – Сталин не хотел раздражать Германию и давать своему могущественному союзнику хоть какой-то повод для недовольства. В результате беженцам стали давать от ворот поворот, а немецкие пограничники нередко открывали огонь по группам беженцев, заворачиваемых советскими пограничниками. Так гибли десятки людей, в том числе женщины и дети.

Последняя волна перемещения стартовала буквально перед началом Великой Отечественной войны, официальная цель четвертой депортации – «выселение из пограничной зоны и прибалтийских республик членов семей участников повстанческих организаций и формирований». Эта часть ссыльных была автоматом приговорена к ссылке в Казахстан на 20 лет.

Можно предположить, что отправитель открытки из нашей коллекции Бернард Финкельштейн был перемещен на казахстанские земли в первую волну депортации – как польский еврей. Скорее всего, сам он происходил из Львова – по крайней мере, в телефонном справочнике Галиции за 1939 года нам удалось найти инженера Бернарда Финкельштейна из Львова, проживавшего на улице Sobieskiego, 15 (ныне улица Братів Рогатинців, дом тот же). Своей другой стороной дом Финкельшейна выходит на Староеврейскую улицу.

Нет нужды напоминать о том, что депортация проводилась с большим количеством нарушений. Арест и высылка должны были быть произведены за один день, все имущество переселенцев, в том числе скот и инвентарь подвергалось конфискации. На сбор каждой семье отводилось не более двух часов (а в реальности чаще всего не более 30 минут). Вагоны, в которых людей перевозили по несколько дней, были без отопления, в антисанитарном состоянии. Ссыльные умирали от холода, голода и болезней, были случаи самоубийств. Старики и дети умирали в принципе массово. Их трупы выбрасывали прямо на обочину, если поезд находился на длинном перегоне между станциями. Лаврентий Берия в служебной записке 1944 года на имя Сталина отмечал, что в ходе довоенного переселения из восточных районов погибло в пути более 11 000 человек.

Оставшихся в живых селили в Архангельской области, Республике Коми и Свердловской области либо отправляли в Среднюю Азию – различные области Казахстана и Узбекистана. В северных районах с суровым холодным климатом людей в лютые морозы размещали в нежилых помещениях колхозов и совхозов. Хотя советское руководство по нормативным документам должно было дать переселенцам кров и работу, на деле это были лишь пустые слова. Не было налажено ни снабжение продуктами питания, ни оказание медицинской помощи. Мало того, что ссыльным не организовали хоть сколько-нибудь сносные условия для проживания, так еще и условия их работы мало отличались от лагерных. Невзирая на истощение, холод, болезни все переселенцы с 16 до 60 лет отправлялись работать на лесоповал. Дети-сироты направлялись в приюты, их тяжелая судьба усугублялась тем, что они не знали русского языка и не могли ничего попросить у своих надзирателей. Не лучше жилось спецпереселенцам в южных районах. Например, в Казахстане, где летом жара до 45°, а зимой – морозы до минус 50°, люди очень страдали от недостатка воды и антисанитарных условий. Они жили в самодельных землянках, тысячами умирали от голода и болезней. Официальным свидетельством положения поляков в Казахстане может служить письмо Уполномоченному Управления по снабжению эвакуированных поляков в СССР в Самарканд от 15 декабря 1943 г., где сказано:

«…В Джамбульской области очень серьезное дело с поляками. Здесь проживает приблизительно 25.000 поляков, и материальное их состояние катастрофическое».

Впрочем, Бернарду Финкельштейну ещё повезло, что он попал в Джамбул – довольно крупный казахский город, а не на какой-либо полустанок, которого нет на карте. В противном случае он вряд ли смог бы вообще отправить своё послание. Впрочем, и при наличии почтового отделения вероятность того, чтобы письмо заключённого попало в США, была ничтожно малой. Скорее всего, Филькенштейну попросту повезло: после нападения гитлеровцев на СССР между советским правительством и правительством Польши в изгнании (в Лондоне) были восстановлены дипломатические отношения. Произошло это не сразу, и СССР даже пришлось официально признать и объявить недействительными положения пакта Молотова-Риббентроппа применительно к польским территориям. В подписанном двумя странами соглашении от 30 июля 1941 года прямо так и говорилось: «Правительство СССР признает советско-германские договоры 1939 года касательно территориальных перемен в Польше утратившими силу». В обмен на это польское правительство в изгнании согласилось создать польскую армию на территории СССР. Для председателя польского правительства в изгнании Владислава Сикорского наличие такой армии было важно: это ставило оккупированную и поделённую Польшу в один ряд со странами-победителями фашизма – а в том, что Германия будет разбита, Сикорский не сомневался. В результате подписания соглашения с правительством Польши в изгнании СССР предоставил амнистию всем гражданам Польши, находившимся в заключении.  Возможно, благодаря этому открытка Финкельштейна и нашла своего адресата в США. Примечательно, что послание было отправлено на открытом бланке, а не в письме – вся корреспонденция переселенцев доставлялась в НКВД, поэтому особого смысла скрывать текст послания не было.

Заметим попутно, что Бернарду Финкельштейну не повезло – если в его ситуации вообще уместно говорить о везении. Он оказался на территории СССР уже после введения ограничений на эмиграцию для евреев, введенного в 1939 году. До этого года советскую территорию покинуло более 300 000 лиц еврейской национальности, и вплоть до 1936 года им вполне легально можно было выехать в Палестину. Так, семья будущего выдающегося израильского историка Шмуэля Эттингера в 1935 году была выкуплена у Советской власти мексиканскими родственниками. «До 1936 года, – писал Михаил Хейфец, известный израильский писатель, – за еврея можно было заплатить в советскую казну долларами, и его немедленно отпускали в Палестину… Тогда нашими земляками успешно торговали!».

После 1939 года о “выкупе” спецпереселенцев уже не могло идти и речи. Правда, в 1941 году, после подписания соглашения с польским правительством Сикорского, для польских евреев появилась ещё одна возможность, связанная с созданием уже упоминавшейся нами польской армии, которую возглавил генерал Владислав Андерс. Армия эта создавалась со скрипом и взаимными претензиями. Так, советское командование ограничивало её численность 30 тыс.человек, в то время как поляки требовали не менее 150 тыс. С другой стороны, при формировании списков подразделений поляки не могли обнаружить тысячи бывших офицеров польской армии, которые числились в советском плену. Это много позже станет известно о массовом расстреле польских офицеров в Катынском лесу – а тогда, в 1941 году, поляки подозревали, что СССР сознательно “прячет” пленных кадровых польских офицеров от их привлечения во вновь создаваемую армию. Но главное проблемой для поляков стали депортированные в СССР польские евреи, которые массовым порядком хлынули в ряды армии Андерса. Сам генерал Андерс с неудовольствием утверждал, что евреи составляют до 60 процентов личного состава его войска – и вслух обвинял советские власти в искусственной “засылке” этого контингента с целью не допустить создания боеспособной армии. Об этом говорилось и в письме польского посланника в СССР С.Кота министру иностранных дел Польши в Лондоне от 8 ноября 1941 года: «Разными способами они задерживали освобождение из лагерей польского элемента, более здорового физически и морально, зато выпускали инвалидов и евреев».

Впрочем, существует версия, согласно которой всё, что происходило вокруг армии Андерса было частью тщательно разработанного плана по выводу оставшихся в живых польских офицеров и рядовых граждан из советского плена. А для тысяч депортированных польских евреев это стало единственным шансом на спасение.
Как бы то ни было, но к осени 1941 года отношения между советским командованием и руководством армии Андерса обострились. СССР считал вполне нормальным, чтобы первые же созданные подразделения армии Андерса вступали в бой с наступавшим на Москву противником. Однако поляки не собирались отправляться в бой мелкими группами и требовали времени для подготовки солдат и для окончательного формирования армии. Когда СССР выделил полякам для подготовки временные лагеря на средней Волге, те стали жаловаться на суровый климат и попросили перебросить их в более тёплое место – например, в Узбекистан. Оказавшись в Средней Азии, польские военные стали жаловаться на антисанитарию, жару и эпидемии. Советские военачальники изначально придерживались крайне низкого мнения о создаваемой польской армии и не доверяли ей. В свою очередь, поляки явно не собирались сражаться за страну, которая вместе с немцами напала на Польшу, а их самих отправила в лагеря. Геополитические замыслы Сталина и Сикорского разбились о суровую реальность.
Вскоре обе стороны заговорили об “эвакуации” польской армии из СССР. Правительство Сикорского планировало добиться того, чтобы вновь созданное польское войско сражалось сразу на оба фронта – и за СССР, и – когда наступит время – за войска союзников. Сам же Андерс хотел как можно быстрее покинуть СССР, поскольку в преддверии гитлеровского наступления на Москву считал, что дни Советского союза сочтены. Ну а Сталин, по одной из версий, устал от споров с армией Андерса и планировал, после её выхода из СССР, сформировать более лояльную польскую армию, уже полностью подконтрольную ему. В результате весной-летом 1942 года в три этапа польская армия Андерса, к тому моменту насчитывавшая примерно 70 000 человек, была эвакуирована из СССР в Иран и далее в Палестину. Впоследствии, повоевав в Италии, армия Андерса влилась в ряды Британских вооруженных сил.

По разным подсчетам, вместе с армией СССР покинули состоявшие в её рядах от 4000 до 7000 евреев, в числе которых был и будущий премьер-министр Израиля Менахем Бегин. Достигнув Палестины (или, как они её называли, Страны Израиль), большинство евреев дезертировали из рядов армии Андерса. Многие из них, как и сам Менахем Бегин, остались там, чтобы сражаться за независимость Израиля против британского мандата.
Повезло ли Бернарду Финкельштейну оказаться в числе эмигрировавших из СССР участников армии Андерса? Видимо, нет, раз в декабре 1941 года он ещё находится в Джамбуле (сегодня этот города называется Тараз). Следующий шанс для Бернарда мог появиться только в июле 1945 года, когда между Временным правительством национального единства Польской республики и правительством СССР было заключено Соглашение о праве на выход из советского гражданства лиц польской и еврейской национальности, проживающих в СССР, и на их выезд в Польшу. В течение года с небольшим на территорию Польши из СССР переселилось более миллиона человек -преимущественно из Западной Украины, Белоруссии, Литвы. Еще одно заметное переселение произошло в период хрущевской оттепели – в 1954 -1967 годах более 7000 советских евреев прибыли в Израиль на ПМЖ, около 25000 выехало в Польшу. Получить разрешение на выезд за пределы страны можно было лишь при наличии родственников за рубежом.
Затем эмиграцию ненадолго остановила шестидневная война 1967 года, возможность покинуть СССР у евреев снова появилась лишь в 1969 году. В 70-е годы эмиграция была тяжелым испытанием. В 1971 году было принято решение о том, что для выезда нужно получить согласие всех близких родственников. А их за сам факт данного согласия увольняли с работы. Кроме этого, каждый выезжавший должен был оплатить госпошлину и документ человека без гражданства (с 1967 года всех выезжающих заранее лишали советского гражданства), а также компенсировать государству полученное высшее образование. Оплата выезда была равна нескольким окладам инженера или врача, то есть была довольно солидной суммой. Тогда же появился термин «отказник» – тот, кому государство отказало в выезде. Таких граждан увольняли с работы, их дети порой исключались из ВУЗов. Они вынуждены были вновь и вновь подавать заявления на выезд и ждать разрешения по 10-15 лет. Естественно, многие граждане еврейской национальности просто боялись подавать заявление на выезд, опасаясь оказаться на месте «отказников». Впрочем, дальнейшие перипетии “отказников” и просто желающих выехать из СССР едва ли касались героя нашей истории.

Однако дальнейшая судьба польского еврея Филькенештейна была связана с совсем другими событиями. В августе 1941 года в РККА создается Закавказский фронт, тогда же, совместно с союзниками, СССР вторгается в Иран для обеспечения безопасности южных границ и организации поставок по ленд-лизу. Операция «Согласие» со стороны СССР велась силами войск 44, 47 и 53-й армий. В результате в сентябре 1941 года Иранское правительство разорвало отношения со странами фашистского блока, а в 1942 году между СССР и Ираном был подписан союзный договор. Мы не знаем, отправился ли Бернард Финкельштейн в Иран в качестве солдата-штрафника или как гражданский специалист. Но знаем, что он погиб в Тегеране в свой 51-й день рождения – 3 мая 1942 года Именно пребыванием в Иране и объясняется его желание получить визу именно в Британский Доминион или Палестину. Штепсель военной цензуры говорит нам о том, что письмо прошло через советскую группу войск, и потому неудивительно, что было отправлено из Душанбе.

И последнее: адресат письма – Лола (Леонтина) Урбах (1899-1993) оказалась родной сестрой Бернарда, вышедшей замуж за австрийца Роберта Урбаха и вместе с ним переехавшей в США.

В Америке она занималась пением (сопрано) и была известна как польская певица. Нам удалось найти объявление на страницах американской газеты The Brooklyn Daily Eagle от 7 апреля того же 1941 года: в заметке говорится, что польская певица сопрано Лола Урбах выступит в одном из концертов в Еврейском центре Ocean Parkway в Бруклине под аккомпанемент Эрмы Фенхель (фортепиано). Умерла Лола в 1993 году в местечке Ardsley близ Нью-Йорка, почти на полвека пережив своего брата, которому просто не успела помочь с визой.

Ну, а квартира в доме №15 по улице Братьев Рогатинцев во Львове, где некогда жила семья Финкельштейнов,  в наши дни сдаётся риелторами за 500 гривен в сутки.