Слышать друзей и врагов

Советский бытовой радиоприемник модели СВД-9 — девятиламповый супергетеродинный всеволновый аппарат с динамиком, который считался одним из самых качественных и популярных в конце 30 — начале 40-х годов. Произведен заводом №3 Наркомата связи в городе Александрове в 1940 году. Габариты: 560 х 360 х 290 мм. Масса: 16 кг. Руководство страны на третий день Великой Отечественной войны обязало владельцев сдать эти радиоприемники, как, впрочем, и все остальные, в целях предотвращения вражеской пропаганды среди населения. После победы аппаратуру народу вернули, но производство радиоприемников серии СВД уже не возобновлялось.
*         *        *

В 1935 году Ленинградскому Институту радиовещательного приема и акустики (ИРПА) им. А.С.Попова поступил особый государственный заказ: срочно разработать качественно новый для страны бытовой радиоприемник — супергетеродин с коротковолновым диапазоном. Причины этого поручения были очевидны: к этому времени ещё не перешедшая в категорию откровенных врагов, но совершенно непредсказуемая Германия, в которой уже вовсю хозяйничали нацисты, совершила гигантский радиовещательный прорыв. Гитлеру и его режиму был крайне необходим эффективный инструмент массовой пропаганды. Недаром зал съезда национал-социалистов в Нюрнберге в 1936 году украшал лозунг «Пропаганда помогла нам прийти к власти. Пропаганда поможет нам удержать власть. Пропаганда поможет нам завоевать весь мир». И Йозеф Геббельс нашел для фюрера такой эффективный инструмент — радио. Имперский министр пропаганды справедливо полагал, что устное слово оказывает на людей более сильное воздействие, чем печатное. Так радио превратилось в главное орудие распространения нацистской идеологии.

Нацисты наладили в стране широкое производство дешевых, так называемых «народных» радиоприемников — Volksempfänger (Фолькс-Эмпфенгер — по аналогии с народным автомобилем Фолькс-Вагеном). К слову, у них были и другие похожие программы — «народный телевизор» (Volksfernseher, 1939-й год), «народный холодильник» или «народная квартира». Кроме слова Volks в названии, все эти проекты объединило ещё одно обстоятельство — они никогда так и не были реализованы. Единственным громкой «народной» инициативой, которую гитлеровцы успели воплотить в жизнь, была как раз программа массового производства дешёвых радиоприемников. Геббельс даже придумал девиз для национальной кампании по распространению этих устройств: «Слово фюрера – в каждое учреждение, в каждый дом!».

Над этим проектом трудились в принудительном порядке представители 28 германских радиофирм. Первые 100 тысяч Volksempfänger — собранных по единой конструкторской документации, с использованием одинаковых деталей и узлов — были выпущены в конце мая 1933 года, а к концу года их количество превысило полмиллиона. Особенность аппаратов состояла в том, что они работали на средних волнах и могли принимать только передачи государственных радиостанций. К концу 1930-х годов германские радиоприемники стали самыми дешевыми в мире. В результате к 1939 году 70% населения Германии оказались владельцами радио. Помимо прочего поощрялась установка трансляторов на предприятиях и в общественных заведениях — чтобы уж наверняка «слово фюрера» дошло до каждого (подробнее о германских радиоприемниках конца 30-х годов и нацистской радиопропаганде – в статье «Партизаны эфира»).

Для работы на радио Геббельс отбирал лучшие кадры, искренне убежденные в правоте и победе нацизма. 1 мая 1933 года он назначил руководителем службы новостей министерства пропаганды талантливого репортера Ханса Фриче. Он стал самым популярным комментатором Третьего Рейха, его аудитория составляла свыше 16 миллионов человек внутри Германии. Его четкий гортанный голос и тщательно подобранные аргументы привлекали внимание простых немцев, которым поднадоели заурядные нацистские ораторы. Геббельс искренне восхищался работой своего подчиненного. В первые годы Второй Мировой войны Фриче сообщал об ослепительных победах рейха, но позднее он столкнулся с куда более сложной задачей — пробуждать моральный дух немцев во время горьких ратных поражений. Он находился у микрофона до последних часов войны. Представ перед Международным военным трибуналом в Нюрнберге в 1946 году, Фриче признал, что ошибался в своей оценке Гитлера и нацизма. Ханс Фриче был оправдан и освобождён из-под следствия 29 сентября 1950 года. Он умер в Кёльне 27 сентября 1953 года, убеждённый, что верно служил своей стране.

Впрочем, нацисты активно развивали пропагандистское радиовещание не только внутри Германии, но и на зарубежные страны. Шло оно исключительно на коротких волнах. К 1940 году общая продолжительность трансляции на зарубежье (официальное иновещание нацистской Германии — Kurzwellensender, Weltrundfunksender, позднее Deutschen Überseesender) составляла 87 часов, при этом передавалось 240 программ на 31 иностранном языке.

Но было бы ошибкой думать, что всё это время советская радиопропаганда пребывала в зачаточном состоянии. Мало кто знает, что именно большевики были пионерами в этом деле: первые радиосообщения за рубеж были переданы с рубки крейсера «Аврора» еще 25 октября 1917 года — это была сводка о захвате власти в Петрограде. А 18 ноября та же радиостанция выдала в эфир немецкий перевод принятого Декрета о мире. Если судить по мгновенно появившимся откликам в германской печати, эти сообщения были прекрасно услышаны в Европе. Справедливости ради заметим, что в данном случае можно говорить о радиограммах, которые передавались при помощи азбуки Морзе.

Поначалу вещание на Германию из Москвы осуществлялось через день дважды в сутки, а в 1930 году «Московское радио» перешло на работу в ежедневном режиме. Такая повышенная активность была вызвана сложными  политическими процессами в Европе, где в большинстве стран к верхушке рвались ультраправые силы. К моменту прихода Гитлера к власти в 1933 году из Москвы велось радиовещание уже на восьми языках: немецком, французском, английском, испанском, итальянском, венгерском, шведском и чешском. Накануне Второй Мировой войны зарубежный эфир из СССР шел уже на 13 языках. Следующим достойным радиовещательным ответом Геббельсу от советских вождей должен был стать новый качественный радиоприемник — не менее народный, чем в Германии. Одними лишь «чёрными тарелками» конкуренцию мощнейшей нацистской пропагандистской машине составить было невозможно (подробнее о первых советских радиоприемниках читайте в статье «Время рекордов»).

Так что конструкторы Ленинградского Института радиовещательного приёма и акустики с большим усердием приступили к выполнению важной правительственной задачи. До этого времени почти все серийные советские приемники строились по схеме прямого усиления – те же «Рекорды», например. Они имели ряд существенных недостатков, среди которых главный — низкая чувствительность. К тому же большинство первых отечественных устройств позволяли вести прием передач только в диапазонах длинных и средних волн. Строить же супергетеродинные приёмники в первой половине 30-х у нас было не из чего — ввиду отсутствия специальных ламп. Их просто не производили в СССР, поскольку коммунистическое правительство опасалось антисоветской пропаганды со стороны »империалистических агрессоров» посредством коротковолнового вещания. Однако с помощью только лишь длинных и средних волн охватить радиоэфиром территорию необъятной страны было просто немыслимо. Специалисты ИРПА решили подойти к решению поставленной задачи рационально – начали разрабатывать собственные лампы, а до тех пор использовали зарубежные. Так в 1936 году в СССР появились бытовые радиоприемники серии СВД — Супергетеродинный Всеволновый с Динамиком.

Советская власть прекрасно понимала, что появление более совершенных радиопринимающих устройств у населения чревато последствиями: мало ли что советским гражданам передадут «вражеские голоса» в эфире!? Так что вполне закономерным для того времени выглядит появление постановления СовНарКома СССР от 27 марта 1934 года об обязательной регистрации в местном почтовом отделении всех проволочных узлов связи, трансляционных точек и радиоприемников (аналогичные документы были приняты в 1939 и 1948 годах). Причем советские граждане были обязаны регистрировать только ламповые приемники, а иностранцы ещё и детекторные. При регистрации новоиспеченный владелец получал удостоверение абонента на право пользования купленным устройством. Более того, для установки ламповых приемников на расстоянии до 100 километров от границы СССР (сухопутной или морской) необходимо было получить специальное разрешение Наркомпочтеля (народный комиссариат почт и телеграфов). Хозяев также обязали беспрепятственно допускать контролеров для технического обследования таких установок. Приведем основные пункты этого постановления:

1. Владелец обязан регистрировать радиоприемник в ближайшем почтовом отделении по месту жительства в следующие сроки: в районных, областных и республиканских центрах в 3-дневный срок, в остальных местностях Союза — в 10-дневный срок со дня приобретения.
2. При наличии у одного лица нескольких радиоприемников регистрации подлежат все радиоприемники.
3. За уклонение от регистрации владелец подвергается штрафу или уголовной ответственности в установленном порядке.
4. Регистрационное удостоверение выдается владельцу радиоприемника и не может быть передано другому лицу. Оно вместе с квитанцией об уплате абонементной платы должно храниться при радиоприемнике.
5. Одновременно с регистрацией радиоприемника владелец обязан внести абонементную плату за радиослушание. Не внесенная в срок плата взыскивается с начислением штрафа в установленном размере. Неиспользование радиоприемников для приема программ не освобождает их владельцев от абонементной платы.
6. При переезде на другую квартиру владелец радиоприемника обязан сообщить об этом в письменном виде в трехдневный срок в почтовое отделение по месту регистрации радиоприемника. В случае переезда в другой город радиоприемник должен быть зарегистрирован по новому адресу в 7-дневный срок.

Как видим, все сроки были очень строго регламентированы, наказание указано — так что вряд ли кто из советских граждан осмеливался проигнорировать этот документ: регистрировали и вносили абонентскую плату в установленное время. Старожилы помнят, что за пользование ламповым приемником абоненту приходилось ежегодно платить 36 рублей, за детекторный — 12 рублей. При выявлении незарегистрированного устройства его владельца штрафовали на 50 рублей. Причем эта норма действовала довольно долго и после войны — обязательную регистрацию радио- и телеприемников в нашей стране отменили постановлением Совета Министров СССР только 1 января 1962 года. В период «холодной войны», «глушилок» и транзисторов необходимость в регистрации радиопринимающих устройств попросту отпала. Противостояние двух сверхдержав — США и СССР – превратило «битву в эфире» в изощрённое искусство манипулирования общественным сознанием целых континентов. В мировом эфире сражались «Московское радио», которое имело союзников в лице служб иновещания в странах так называемого «социалистического лагеря», и его главные политические и идеологические оппоненты — Би-би-си, «Голос Америки» и радио «Свобода».

Но вернёмся к нашему раритету. Семейство СВД – это, по сути, первые по-настоящему качественные многоламповые отечественные радиоустройства, которые были способны конкурировать с моделями ведущих западных стран. Их прототипом, собственно, и стали современные им аппараты американских фирм «Zenith» и «RCA». СВД стал первым в СССР крупносерийным вещательным приёмником супергетерогинного типа. Всего за пару лет советские конструкторы сменили несколько модификаций СВД. Первая была выпущена ограниченным тиражом и стала, по сути, копией американской RCA-140. Модель запустили в производство на Ленинградском заводе им.Козицкого весной 1936 года. С июня того же года её стали выпускать и на заводе №3 Наркомата связи в городе Александрове, а в Ленинграде сборку СВД постепенно свернули. Но вскоре американцы предъявили претензии по поводу нелицензионного копирования их продукции, и выпуск пришлось прекратить. Конфликт разрешили, купив у RCA лицензию и заключив договор на разработку приёмников специально для СССР, передачу технологии и обучение персонала. Так на Александровском радиозаводе (АРЗ) появилась новая модель супергетеродинных приемников – СВД-1, не уступавшая по своим техническим параметрам мировым стандартам. Для её производства в США были приобретены основные комплектующие для 5000 приемников.

Параллельно, как мы уже отмечали, советские мастера осваивали выпуск качественных и стабильных отечественных радиоламп. Результат не заставил себя ждать – c октября 1937 года Александровский радиозавод стал выпускать приемник СВД-М уже с собственными комплектующими. В нём впервые в советском бытовом радио был применен электронно-лучевой индикатор настройки – так называемый «зеленый или магический глаз». Следующей моделью, которая сошла с конвейера АРЗ, стал приемник СВД-9, представленный в нашей коллекции артефактов. Его первые модификации имели круглую шкалу, с конца 1939 года она стала немного вытянутой по горизонтали. Так что наш экземпляр мы можем смело датировать предвоенным 1940 годом. Шкала разделена на четыре поддиапазона:

• Диапазон «А» — длинноволновый (ДВ) — 2000 — 750 м (400 — 150 кГц);
• Диапазон «Б» — средневолновый (СВ) — 556 — 200 м (1500 — 540 кГц);
• Диапазон «Г» — первый коротковолновый (КВ-1) — 85,5 — 33,5 м (3,5 — 9,0 мГц);
• Диапазон «Д» — второй коротковолновый (КВ-2) — 36,6 — 16,7 м.(8,2 — 17,9 мГц).

Приемник собран в массивном прямоугольном корпусе-башне, который фанерован шпоном и покрыт лаком двух оттенков. При габаритах 560х360х290 мм вес устройства составляет 16 кг – т.е. он довольно тяжеловат и к портативным никак не относится. Все регуляторы и рычаги управления удобно расположены на передней панели. Ручек управления — четыре. В верхнем ряду слева направо: селектор диапазонов, далее настройка и регулятор громкости. Нижняя рукоятка — регулятор тембра, совмещенный с выключателем сети. Двойная ручка настройки оснащена редуктором. Шкала защищена стеклом, по центру размещена эмблема Александровского радиозавода. Над шкалой находится экран электронно-лучевого индикатора настройки – тот самый «зеленый глаз».

Съемная задняя стенка открывает доступ к высокому коробчатому шасси разъемной конструкции. Там же укреплен шильдик с надписью: «Александров СВД-9». Переключение сетевого напряжения (110-127-220 V) осуществляется традиционным для того времени способом — перестановкой перемычек на специальной колодке. На ней установлен и плавкий предохранитель. Собственно, на этом предлагаем закончить подробное техническое описание этого устройства – интересно оно лишь специалистам, а для простого читателя будет утомительно. Добавим лишь, что СВД-9 — девятиламповый супергетеродин (отсюда и цифра 9 в названии) с чувствительностью 20-50 мкВ, потребляемой мощностью 100 Вт, промежуточной частотой 445 КГц.

По словам нынешних энтузиастов, которые не только имеют в своих коллекциях этот раритетный приемник, но заботливо привели его в рабочее состояние, качество его звучания по сей день оставляет весьма приятное впечатление. Этому способствуют отработанная схема усилителя НЧ с тонкоррекцией и удачная конструкция громкоговорителя — также детища Александровского радиозавода. Во время прослушивания даже забываешь, что аппарат был выпущен в конце 30-х годов — он вполне способен соперничать с отечественными приемниками 60-х годов. Так что его выпуск – это безусловный успех советской промышленности предвоенного времени. СВД – это единственный отечественный приемник той поры, который по своей сложности и техническим характеристикам заметно выделялся на фоне другой бытовой аппаратуры. Так что многие его справедливо относят к профессиональным, нежели к бытовым радиоустройствам. Любители старины, у которых СВД часто соседствует на полке с раритетными приемниками европейского производства, иногда так и называют его — »полупрофессионал». Он позволял вести приём удаленных радиовещательных станций значительно лучше других устройств отечественного производства. Так что эти приемники пользовались невероятным спросом. Оттого вдвойне удивительным кажется тот факт, что выпускалось семейство СВД столь непродолжительно – до лета 1941 года. Но на то были веские причины.

С началом Великой Отечественной войны в нашей стране была полностью запрещена продажа радиодеталей, а также остановлено производство бытовых радиоприемников, в том числе и СВД-9. Вся радиопромышленность была переориентирована исключительно на обеспечение военных нужд. Но и это не всё. Уже на третий день войны, 25 июня 1941 года, СНК СССР издал постановление о «О сдаче населением радиоприёмных и радиопередающих устройств» на склады Всесоюзного Радиокомитета (фактически — в ближайшее почтовое отделение). Приведем вкратце содержание этого документа:

«Учитывая, что в связи с обстоятельствами военного времени радиоприемники и передатчики могут быть использованы вражескими элементами в целях, направленных во вред Советской власти, СНК СССР постановляет:

1. Обязать всех без исключения граждан, проживающих на территории СССР и имеющих радиоприемники (ламповые, детекторные и радиолы), в 5-дневный срок сдать их органам связи по месту жительства. Обязательной сдаче подлежат также радиопередающие устройства всех типов.
2. Установить, что Наркомат Связи принимает радиоприемники от населения на временное хранение до окончания войны. Обязать Наркомсвязи организовать прием от населения и хранение сдаваемых радиоприемников и передатчиков.
3. Разрешить учреждениям, предприятиям, радиоузлам, клубам, Ленинским уголкам и другим общественным организациям использование радиоприёмных установок исключительно для коллективного слушания радиопередач в строго определённые часы.
4. Установить, что лица, не сдавшие в установленный срок радиоприемники и передатчики, подлежат уголовной ответственности по законам военного времени».

Мера в условиях войны, по мнению властей, была вполне оправданная – в СССР находились такие радиолюбители, которые с помощью своих самодельно «прокачанных» приемников связывались и принимали не только Германию, Англию, Финляндию и США, но даже Австралию с Филиппинскими островами. «Закон военного времени» подразумевал за укрывательство радиоприемника наказание по знаменитой 58-й статье УК. Сразу отметим, что о случаях расстрела за подобное правонарушение нам неизвестно. Как правило, «контрреволюционеру» давали 8 лет тюрьмы. Если с домашним приемником попадался, скажем, секретарь горкома – его могли сослать в штрафбат, интеллигенту могли присудить 5 лет, ну а какую-нибудь старушку, забывшую отнести свой громкоговоритель на почту, могли просто припугнуть для профилактики. Единственной категорией, которой не коснулось распоряжение правительства о сдаче приемников, были работники спецорганов — в первую очередь те, кто сам занимался контрпропагандой.

Подавляющее большинство советских граждан сдавали приёмники добровольно, не дожидаясь внимания от органов. А попробуй-ка 16-килограммовый ящик донеси до почты! Параллельно с распоряжением о сдаче приёмников вышли и другие указы – например, о комендантском часе, о светомаскировке. Так что расставание с радио воспринималось как ещё одна из неизбежных тягот военного времени. Начальник Красноярского краевого управления Наркомсвязи Морозов уже 4 июля 1941 года отчитался в вышестоящую инстанцию о том, что всем владельцам зарегистрированных радиоприемников разосланы извещения о необходимости сдать их. В самом Красноярске было принято на хранение 1180 устройств, ещё 2455 механизмов было сдано по всему краю. Для складирования аппаратуры очистили от хлама и приспособили помещение в Доме учителя. В результате по всему СССР появились гигантские склады радиоаппаратуры (к середине 1941 года на руках у населения было более 1,3 млн радиоприемников).

Обратим внимание, что власть не конфисковывала у населения аппаратуру, а принимала на «временное хранение» — до окончания войны. Взамен владельцу выдавалась квитанция, по которой сданный механизм можно было забрать «в шесть часов вечера после войны», либо же получить денежную компенсацию за него. Последнее происходило в том случае, если приёмник признавался годным для комплектации военных радиостанций. Как известно, советским связистам приходилось несладко во условиях острого дефицита запчастей. Заводы с заказом не справлялись — тогда и было принято решение разбирать собранные у населения аппараты. Однако для этих целей подходили далеко не все, а только выпущенные по американской лицензии — СВД, например. Их и изымали. Сколько приемников пошло на военные нужды, точно неизвестно. По прикидкам специалистов, в блокадном Ленинграде на заводе им.Коминтерна было изготовлено несколько десятков УКВ-радиостанций, также ограниченное количество собрал в эвакуации московский завод им. Орджоникидзе. Но порядка 90% всех военных радиостанций собиралось из деталей, поставляемых по ленд-лизу. Известно, что только в 1942 году Наркомвнешторг потратил на эти цели около 120 тысяч долларов.

Впрочем, говорить о тотальной сдаче населением радиоприемников в годы войны всё же не приходится. Есть немало свидетельств того, что люди прятали свое имущество, выдавали его за неисправное, укрывали ценные запчасти. Но вовсе не для того, чтобы потом втайне послушать германские новости, а потому что просто не верили в будущий возврат аппаратуры. В книге «Жизнеописание Льва Семеновича Понтрягина, математика, составленное им самим» в главе «Война и эвакуация» мы находим такой эпизод: «В первый месяц войны было предложено сдать все радиоприёмники на хранение, с тем чтобы немцы не имели возможности сеять панику среди населения путём радиопередач. Очень многие, и я в том числе, издевались над обещанием вернуть приёмники. Однако, когда война стала подходить к концу, мы их получили обратно. Это было одно из проявлений того порядка, который сохранялся в стране».

Приёмники населению, действительно, возвращали. Подтверждение тому мы находим и в книге воспоминаний Н.В.Борисова «Послевоенный Курск»: «После войны все дома в центре города быстро радиофицировали. Населению были возвращены изъятые перед войной охотничьи ружья и радиоприемники типа СИ-235. Были возвращены и очень хорошие сетевые всеволновые радиоприёмники СВД-9 и всеволновые радиоприемники «Пионер».  По некоторым подсчетам, забрать свои устройства обратно после окончания войны в городах европейской части СССР пришли примерно 20% от числа сдавших. Впрочем, на оккупированных немцами территориях никаких приемников, естественно, не осталось. На вопрос – почему – ответим чуть позже.

А пока снова обратимся к воспоминаниям Льва Понтрягина: «У нас в квартире не было радиотрансляционной сети, и мы ходили слушать сводки Советского Информ Бюро на улицу. Война шла плохо для нас, и у меня не было никакой уверенности, что она благополучно кончится». Всем нам хорошо знакомы кадры из кинофильмов или же архивные снимки, на которых запечатлена толпа людей, с тревогой замерших у уличного громкоговорителя. Действительно, в соответствии с уже упомянутым нами постановлением от 25 июня 1941 года, у населения сохранялась возможность для прослушивания радиопередач лишь в общественных местах. Вот тут-то и стало понятно, что радиоприёмник – это не просто источник информации, но еще пособник паникера. А паника была, и нешуточная! Даже у ученого Льва Понрягина поначалу не было уверенности в победе, что уж говорить о менее просвещённом населении! С 22 июня 1941 года немцы стали вести активную пропаганду, деморализующую советское население, совершенно неподготовленное к тому, что Германия в одночасье стала врагом. Посудите сами: в 20—30-е годы советскому народу постоянно внушали, что главные противники СССР — это империалисты Англии, Франции и США. После Гражданской войны в Испании в список недругов попали также Италия и Германия, но ненадолго — после заключения пакта Молотова-Риббентропа критика фашизма и нацизма прекратилась. Наоборот, народ начали убеждать, что у Гитлера почти «социализм», пусть и с приставкой «национал». И тут такой поворот: «фашисты» — лютые враги. Немудрено было запутаться.

Так, широкую известность получил курьёзный, но трагический для его участников случай в городе Дзержинске. В ночь на 22 июля 1941 года здешний заведующий городским радиоузлом А.А.Степанов допустил на дежурство неопытную подсобную работницу. Та по недосмотру врубила в эфир германскую радиопередачу. В итоге жители химической столицы СССР прослушали сводки о победах Вермахта и безнадежном положении Красной Армии. В тот же день вопрос о трансляции германского радио был поставлен на заседании Дзержинского горкома партии. В секретном сообщении горотдела НКВД в горком, в частности, сообщалось:
«За последнее время в Дзержинске появились носители пораженческих слухов, восхваляющих гитлеризм и жизнь в фашистской Германии». Были арестованы девять человек. Обвинения, предъявленные им, были следующего характера:
«Захаров Ефим, в прошлом кулак, высказывал враждебные настроения по отношению к существующему строю, восхвалял Гитлеризм и клеветнически отзывался о жизни в СССР.
Поповкин Павел. Распространял клеветнические настроения по адресу советского Совинформбюро, распространял неверие в советскую печать, восхвалял Гитлеризм.
Курепова Александра. На территории рынка открыто выступала среди группы населения с восхвалением германской армии и распространяла пораженческие настроения».

Остается только догадываться, что стало с упомянутыми жителями Дзержинска. Уже 23 июля 1941 года горкомы и райкомы Горьковской области получили секретное распоряжение «О работе радиоузлов и коллективном слушании радио». В нем, в частности, говорилось:
«В целях борьбы с провокационными методами, направленными к распространению ложных слухов, и борьбы против фашистской пропаганды, применяемой путем настройки своих станций на волны наших радиостанций, областной комитет ВКП(б) предупреждает о необходимости установления самого тщательного наблюдения и контроля за работой всех радиоузлов и радиоприемников коллективного слушания. Кроме длинноволновых станций им.Коминтерна и Горьковской РВ-42, радиоузлы никаких других станций принимать не должны. Все приёмники коллективного слушания подлежат обязательной регистрации в местных органах связи. На пунктах коллективного слушания выделяются ответственные лица за организацию слушания, которые дают органам связи подписку в том, что они знают правила пользования приемником и отвечают за пользование приёмником по законам военного времени. Пункты коллективного слушания устанавливаются лишь с согласия горкома (райкома) ВКП(б). Организатор слушания лично сам настраивает приёмник и все время присутствует при слушании, не отлучаясь ни на минуту. После каждого слушания приёмник должен быть заперт и опечатан в отдельной комнате или отдельном шкафу». Так простой радиоприемник стал приравнен к объекту стратегической важности.

Впрочем, пресекать распространение панических слухов власти пытались, не только собрав под замок все радиоприёмники. Ещё 8 июля 1941 года в газете «Известия» был опубликован Указ президиума Верховного Совета СССР «Об ответственности за распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения». Согласно документу, виновные лица карались заключением на срок от двух до пяти лет.

Однако поймать и посадить всех «распространителей» было невозможно. Трудно было отличить «распространителя» от «переносчика», то есть человека, сознательно пугавшего население, от обычного обывателя, действовавшего по принципу «передай другому». Посему к уголовной ответственности в основном привлекались только злостные распространители, вещавшие где-нибудь в общественных местах, и то при условии, что кто-то напишет на них донос в НКВД. Словом, побороть «сарафанное радио» было нереально. Для профилактики привлекали творческие силы: в СССР группа карикатуристов, известных как Кукрыниксы, в годы Второй мировой войны выпустили множество плакатов против нацистского министра народного просвещения и пропаганды и лживости германского радио. Ниже карикатура Кукрыниксов 1941 года с изображением Геббельса, который представляет сводку Германского военного командования. Интересно, что рисунок сделан на английском языке.

Однако не только в СССР в годы войны предпринимались жесткие контрпропагандистские меры — в нацистской Германии за этим следили не менее тщательно. Сам Геббельс в 1942 году признавал, что с русскими невозможно иметь дело — они засорили весь эфир. Когда, блокировав Ленинград, немцы стали «обрабатывать» его с помощью мощных передатчиков из Пруссии и Финляндии, наши радиоинженеры вычисляли несущую частоту немецкой передачи и накладывали на неё голос советского диктора. Как только фашистский пропагандист замолкал, в эфире слышалась русская речь. Другими словами, противник в этом плане у ведомства Геббельса был очень достойный, так что нацисты всерьез опасались вражеской пропаганды. Наглядной иллюстрацией может служить плакат под заголовком Verräter («Предатель»), на котором изображен немецкий гражданин, ночами тайно слушающий Радио Москвы и Радио Лондона. За прослушивание иностранных радиопрограмм в нацистской Германии грозила оправка в концентрационный лагерь.

В Германии, в отличие от СССР, «народные приемники» с началом войны из магазинов не исчезли, сдавать их никто не заставлял. Однако при их покупке каждому немцу выдавалась небольшая красная карточка с надписью «Denke daran» (Не забывай), которую необходимо было постоянно держать на передней панели аппарата. Текст этой карточки гласил: «Настраиваясь на зарубежный радиопередатчик, ты наносишь ущерб национальной безопасности нашего народа. По приказу Фюрера ты можешь быть подвергнут тюремному заключению». Если хозяин «народного приёмника», прослушав зарубежную передачу, забывал перестроить рычаг на волну местной вещательной станции, то в случае проверки это служило достаточным основанием для ареста. Некоторые источники пишут о случаях смертных приговоров за прослушивание немцами зарубежных радиопередач.

И если столь строго относились нацисты к гражданам Германии, то уж с жителями оккупированных территорий они не церемонились вовсе. В фондах Музея героической обороны и освобождения Севастополя хранится плакат от ноября 1941 года, отпечатанный типографским способом немецкими оккупационными властями. Текст составленный на трех языках – немецком, украинском и русском – гласит: «ВЛАДЕЛЬЦЫ РАДИО-АППАРАТОВ! В течение ЧЕТЫРЕХ ДНЕЙ после опубликования этого объявления должны быть сданы все РАДИО-АППАРАТЫ, находящиеся у населения этого места, в местную комендатуру. Одновременно с аппаратом нужно принести записку в двух экземплярах с точным указанием ФАМИЛИИ и АДРЕСА владельца аппарата. У кого после указанного срока будет обнаружен неразрешённый радио-аппарат или части к нему будет строго наказан. Местный Комендант».

Аналогичные объявления появились во всех оккупированных населенных пунктах. О том, какое наказание грозило тем, кто ослушался приказа, мы можем судить из распоряжения рейхскомиссара Остланда от 13 января 1942 года: «Преднамеренное слушание иностранных радиостанций запрещается. Нарушение карается заключением в каторжную тюрьму. В более лёгких случаях может быть применено тюремное заключение. Использованные при этом приёмники изымаются. Лица, которые умышленно распространяют иностранные радиоизвестия, угрожающие обороноспособности немецкого народа или общественному спокойствию, безопасности или порядку Остланда, наказуются каторжной тюрьмой. В особо тяжелых случаях может быть применена смертная казнь». Расстрелы были. Подтверждение тому – указ начальника полиции безопасности и СД города Лиепая такого содержания: «Уже неоднократно указывалось, что прослушивание и распространение сообщений, передаваемых вражескими радиопередатчиками, запрещается и подлежит самым суровым наказаниям. За неоднократное прослушивание вражеских радиопередач и распространение передаваемых по радио лживых сообщений крестьянин Роберт Бракманис, родившийся 21 августа 1908 года в общине Гренчи, приговорен 31 марта 1945 года к смертной казни и расстрелян».

Еще более колоритный указ коменданта появился 2 июля 1941 года в небольшом украинском городке Костополь (Ровенская область), где после оккупации немцы установили свои порядки. Он также предписывал сдать радиоприемники, а также велосипеды и печатные машинки. «Приказываю всем лицам, которые имеют радиоприемники, ровери, машины, к писанию, сдать их до 25 июля в 1941 года волостной команде народной милиции г. Костополя. Без разрешения волостной команды народной милиции не свободно никому оставлять места своего замешкання. За невыполнение этого приказа по отмеченным пунктам виновные будут наказаны судом военного времени. Приказываю жидовскому населению от 14 годов жизни с 22 июля в 1941 г. носить на правой руке белые повязки с синими шестиугольными звездами и от 8 часов вечера до 7 часов утра за немецким временем не выходить на улицу. За невыполнение виновные будут расстреляны. Все лица без разницы национальности, которые будут допускать грабежи, нападения или саботаж другого характера, будут на месте расстреляны. От имени немецкой комендатуры г. Костопиль приказываю всем лицам, которые переховують оружие холодное или огнестрельное, сдать в течение 24 часов волостной команде, по селам — сельским станциям народной милиции. При невыполнении этом виновные будут расстреляны. Комендант народной милиции г. Костопиль Иван Олексиенко».

Немецкие оккупационные власти, конечно, не собирались возвращать изъятые у населения радиоприемники – их либо уничтожали на месте в присутствии владельцев, либо складировали, чтобы уничтожить позже. Так происходило и в оккупированном Харькове, который до войны считался второй столицей радио после Ленинграда. Даже вынужденно пустив на свои улицы врага, этот героический украинский город оставил для него «сюрприз» из восьми радиоуправляемых фугасов, один из которых в ноябре 1942 года уничтожил начальника городского гарнизона города, генерал-лейтенанта Георг фон Брауна. Приведем воспоминания военного периода некоторых харьковчан, которые собрал у своих земляков Валерий Миргородский:

Игорь Кремлев: «Когда началась война, власти отобрали приёмники, потому что боялись немецкой пропаганды больше, чем пропаганды коммунистической. Отец бы не отдал или спрятал, но его в первые дни войны мобилизовали, и он сразу погиб. Мать отдала. Потом, когда наши части отступали, было разрешено прийти забрать приемник обратно. Мать за ним не пошла, а мы с пацанами пошли и притащили. Несколько дней слушали. Потом пришли полицаи с немцами под угрозой расстрела забрали приёмник. После войны уже никто за ним не пошел, и куда было идти — неизвестно. Немцы никаких бумажек не выдавали».

Станислав Шпунт: «Мы жили на Дарвина. Внизу, на Гражданской, прямо перед речкой, был пункт сдачи приёмников. Немцы его почти не охраняли, а потому мы залезали в окно, ковырялись, разбирали электролитические конденсаторы, обматывались ими и бегали по берегу реки, играя в казаков-разбойников. Оккупанты в первые дни также объявили: «Приемники — сдать! За неподчинение — расстрел». Покидая Харьков в 1943-м, они так же, как и коммунисты, объявили народу о его «праве на мародёрство». После установления советской власти владельцам сданных аппаратов пришлось ждать несколько лет, чтобы по квитанции забрать приёмник обратно».

После Победы из Германии в СССР было привезено больше миллиона трофейных «народных» радиоприемников. А в 1946 году населению стали возвращать и сданные на время войны аппараты. Отметим также, что советские архивы, связанные с радиопромышленностью и радиовещанием военного периода, засекречены по сей день.

В настоящее время в мире работает множество радиостанций, вещающих с целью пропаганды на другие страны. Самыми крупными считаются BBC World Service (Всемирная служба Би-би-си), Voice of America («Голос Америки»), Radio Free Europe/Radio Liberty («Радио Свободная Европа \ Радио «Свобода»), Deutsche Welle («Немецкая волна»), Radio France International (Международное французское радио) и удерживающая ещё позиции радиостанция «Голос России» (Voice of Russia). И до сих пор первым признаком проявления интереса Запада к тому или иному региону мира или стране является открытие или расширение вещания на языках проживающих там народов. Например, в последнее время радиостанции «Голос Америки», Би-би-си, «Немецкая волна» заметно увеличили время вещания на Иран, Ирак, Афганистан, Пакистан, арабские страны, государства Центральной Азии и Закавказья. Так что даже в эпоху Интернета «битва в эфире» не просто продолжается, но и набирает свои обороты. Поэтому можно утверждать, что и история отечественного иновещания ещё не завершена.