Несколько советских агитационных копилок для мелочи, специально изготовленных по заказу Государственной трудовой сберегательной кассы, подчинявшейся Наркомфину СССР. Все артефакты выпущены в 1925-32 годах – в пору наиболее активного привлечения средств населения для индустриальных нужд молодой Страны Советов. Сохранность удовлетворительная, имеются следы повседневного использования.
“Граждане, храните деньги в сберегательной кассе. Если, конечно, они у вас есть”, – лукаво предупреждал с экрана советских граждан обаятельный квартирный вор Жорж Милославский в 1973 году, изымая из квартиры инженера Антона Шпака “накопленные непосильным трудом” явно нетрудовые сбережения.
И, действительно, в СССР такой способ хранения денежных средств считался наиболее надежным – сберегательная книжка, подтверждавшая наличие вклада в сберкассе, имелась буквально в каждой советской семье. Их дарили на свадьбу, на совершеннолетие, передавали по наследству. Их даже называли «вторым кошельком».Доверие людей к сберкнижкам было просто безоговорочным. Ведь даже сам способ отображения в этом финансовом документе наличия сбережений имел мощный психологический эффект: сумма, вписанная от руки, а также чернильная подпись работника банка вселяли спокойствие и уверенность в сохранности накоплений. Книжки как зеницу ока хранили на почетном месте рядом с паспортом, бирками новорожденных и свидетельствами о браке. О доверии советских граждан к сберкнижкам красноречиво говорит эпизод из другого любимого фильма – “Место встречи изменить нельзя”. Зрители отлично понимали, почему внедренный в банду Шарапов с горящими глазами кричал Горбатому: «Мне сберкнижку, мне!.. В ней вся моя надежда! Она мне душу греть будет, когда на дело пойдем!» В общем, наличие некоторой суммы на сберкнижке вселяла в советских граждан уверенность в завтрашнем дне.
Однако доверительное отношение к государственной системе сбережения вкладов появилось у населения СССР не сразу, а в течение многих десятилетий вырабатывалось каждодневной агитацией. И представленные в нашей коллекции копилки в 20-30 годы были одним из важных инструментов этой агитации. Предлагаем внимательно рассмотреть наши артефакты.
Начнем с копилки в форме бочонка. Некоторые источники датируют этот симпатичный раритет 1920 годом, но нам представляется это невозможным по нескольким причинам. Во-первых, постановление СНК РСФСР “Об учреждении государственных сберегательных касс” было принято только в декабре 1922 года, а первая сберкасса появилась в РСФСР 11 февраля 1923 года – это было учреждение на Красной Пресне в Москве (по другим данным, первой была открытая 1 февраля того же года сберкасса в Петрограде). При этом широкое распространение сберкассы получили двумя годами позже – после того, как ЦИК СССР 27 ноября 1925 года принял положение “О Государственных трудовых сберегательных кассах”. А ведь название именно этой финансовой организации обрамляет герб СССР на боковой стороне металлического бочонка. Во-вторых, до завершения денежной реформы в 1924 году особых финансовых средств на руках у населения не было – гражданам молодой Страны Советов кроме обесцененных совзнаков сберегать было нечего. По сути, только с середины 20-х годов власти начали возрождать в стране сберегательное дело. Собственно, для развития этого дела Наркомфином и были выпущены агитационные копилки. И, в-третьих, о более позднем выпуске артефакта говорит изображение герба на нашей кубышке. Начнем с того, что изображение герба СССР было утверждено только 22 сентября 1923 года, а в качестве государственного символа он был закреплен Конституцией СССР от 31 января 1924 года. И обратите внимание: колосья на гербе обрамлены всего шестью лентами, т.е. в составе Советского Союза на момент выпуска артефакта было всего шесть республик – РСФСР, Украинская ССР, Белорусская ССР, Закавказская СФСР, Туркменская ССР и Узбекская ССР. В октябре 1929 года республик в составе СССР стало семь (присоединилась Таджикская ССР), так что датировать наш артефакт мы смело можем промежутком между 1925-29 годами.
Оформление нашей копилки носит выраженный агитационный характер – выгравированные на никелированной крышке и боковой поверхности призывы “Храни каждую свободную копейку на сберегательной книжке” и “Трудовые сбережения укрепят хозяйство” говорят сами за себя. Призывы эти полностью соответствовали главной задаче трудовых сберкасс: привлекать свободные деньги у населения для подъёма промышленности и прочих целей. Одним из наиболее эффективных способов популяризации такого привлечения и были копилки. Как правило, они выдавались каждому вкладчику вместе со сберкнижкой за символическую плату или бесплатно. В присутствии гражданина сотрудник Сберкассы закрывал нижнюю крышку кубышки на ключ с индивидуальным номером. После этого клиент отправлялся домой складывать “каждую свободную копейку” в копилку, ключ от которой хранился в сберкассе. По мере пополнения кубышки сберегатель возвращался, при нём открывали бочонок, а все сэкономленные средства зачисляли на сберкнижку. Ключ от кубышки специально не выдавали на руки – чтобы бережливый гражданин не испытывал соблазна “спустить” собранные средства. Для той же цели отверстие, в которое опускались монеты, изнутри было отделано зубцами, которые мешали мелочи высыпаться. К тому же, первые советские копился были исключительно металлическими – такие, в отличие от глиняных свинок или кошечек, при всем желании не разобьешь. В общем, государство предусмотрело всё, чтобы держатель копилки действительно относил свои трудовые копейки в сберкассу. Ну или почти всё.
Соблазн, а скорее, голод (речь, напоминаем, идет о голодных 20-х годах), все равно брали своё: большинство коллекционеров располагают аналогичными копилками без дна – бочонок вскрывали по мере необходимости подручными средствами, а сломанную нижнюю крышку потом теряли. В нашем случае артефакт представлен почти в полной комплектации – отсутствует только номерной ключ. Правда, и денег внутри копилки нет.
О востребованности таких копилок позволяет судить отрывок из книги Михаила Вострышева “Москва сталинская. Большая иллюстрированная летопись”, где мы находим упоминание о том, что 7 апреля 1927 года газета “Вечерняя Москва” опубликовала такое сообщение:
“В СССР ощущается сейчас недостаток в копилках. Выписанная Наркомфином партия американских копилок, несмотря на их посредственные качества, разошлись с большим успехом. Недавно в Москву приезжал из Ленинграда директор монетного двора Бабаев, который предложил Наркомфину организовать изготовление копилок на монетном дворе. Наркомфин принял это предложение и передал монетному двору заказ на 100 тысяч копилок, которые должны быть изготовлены к 1 мая”.
Однако Бабаев к обещанному сроку с заказом не справился: первая часть копилок (1000 штук) в форме бочонка прибыла в столицу из города на Неве только 23 сентября. Не исключено, что и наш артефакт был из этой партии. Из книги того же Михаила Вострышева мы выяснили, что в сентябре-октябре 1927 года по всей стране прошел так называемый Всесоюзный “Двухнедельник сбережений”, в течение которого проводилась активнейшая агитация в пользу хранения денег в сберкассах. В Москве эта акция продолжалась с середины до конца сентября, в Сибири – в первой половине октября. По городам разъезжали обвешанные агитплакатами автомобили, с которых разбрасывали листовки пропагандистского содержания, на улицах развешивали рекламные растяжки. К сожалению, нам не удалось найти данных о том, какую сумму удалось привлечь в Госбанк СССР за эти две недели. Но, наверняка, астрономическую.
Да, что там реклама! Вкладывать деньги в сберкассы или приобретать облигации внутреннего государственного займа в ту пору уговаривали целые агитационные пароходы. На одном из них Ильф и Петров в 1927 году отправили Остапа Бендера и Кису Воробьянинова в рейс по Волге от Нижнего Новгорода до Царицына. По сюжету книги, агитпароход «Скрябин», зафрахтованный Наркомфином, должен был останавливаться у каждой пристани, чтобы проводить тираж выигрышного займа. В “Двенадцати стульях” авторы дают такое описание этого судна: «На бортах своих он нёс фанерные щиты с радужными изображениями гигантских облигаций». Кстати, на неудавшемся самодельном рекламном плакате, за который пайщиков-концессионеров ссадили с агитпарохода, как раз изображён сеятель, разбрасывающий облигации – это явная пародия на знаменитую скульптуру “Сеятель” Ивана Шадра.
Советские газеты также призывали нести деньги в трудсберкассы, а не хранить их дома. На предприятиях устраивались собрания, проводились лекции о пользе сберкасс, осуществлялась запись желающих быть вкладчиками. Так, осенью 1927 года принимались вклады от 25 копеек и выше под 8-9% годовых. Максимальная сумма вклада не ограничивалась. Народные средства, собранные в сберкассах или вырученные от продажи облигаций, шли на индустриализацию хозяйства и создание новых производственных мощностей.
В том же 1927 году, специально к 10-й годовщине Октябрьской революции, по заказу Гострудсберкасс были выпущены денежные копилки прямоугольной формы с очень ярким художественным оформлением. Призывы на артефакте все те же: “Трудовая копейка советский рубль бережёт”.
Примерно в это же время в продаже появляются копилки аналогичной прямоугольной формы, напоминающие по дизайну сберегательную книжку. Одна из них представлена в коллекции “Маленьких историй”. На основном красном фоне изображен советский герб, название Государственная трудовая сберегательная касса, а также агитационные призывы: “Будь бережлив в мелочах, разумно используй каждую копейку” и “Сберкассу – в быт трудящихся!”. Но увы, копилка эта весьма небольшого объема, трудовых копеек входило в неё не очень много.
В столь броском дизайне копилка из нашей коллекции весьма отдаленно напоминала реальные сберкнижки той поры. Ниже прилагаем снимок Сберегательной книжки вкладчика Александра Райского, который получил её в Самарской Государственной трудовой сберкассе №1 в 1927 году при открытии счета в 70 рублей. Сберкнижка произведена 1-й Московской фабрикой заготовления государственных знаков. В ней вместо отдельных листов для записи операций по счету приклеен только один длинный лист с водяными знаками, который складывался в книжку зигзагом. И никакого красного цвета в оформлении. Его, кстати, никогда не будет в дизайне советских и российских сберкнижек.
Еще одна агитационная копилка из нашей коллекции – в форме чемоданчика с откидной ручкой (размеры 10,2 х 7,5 х 5,2 см) – представлена в полной комплектации: имеется даже ключ. Обратите внимание: в копилке два отверстия для денег: сверху продолговатое – для монет, а сбоку круглое – для купюр. Банкноты отправляли внутрь в свернутом в трубочку виде. Призывы на боковых никелированных поверхностях артефакта, а также дизайн в целом очень напоминают оформление копилки-бочонка. Наверняка чемоданчик был также изготовлен на Ленинградском монетном дворе. К сожалению, стоимость и тираж выпуска этого артефакта нам выяснить не удалось.
Зато мы можем относительно точно датировать этот сберегательный артефакт – это, скорее всего, всё тот же 1927 год. Во всяком случае, именно эта агитационная копилка изображена на рекламном плакате, который был выпущен в СССР в 1927 году.
Рекламировало сберкассы и копилки и “самое народное из искусств”. Так, 21 декабря 1928 года на советские экраны вышел короткометражный агит-фильм “Без ключа” студии “Межрабпомфильм”, призывающий хранить деньги в сберегательной кассе. По сюжету два московских студента – активист Николай (Михаил Жаров) и безответственный Михаил (Владимир Уральский) – заработали немало денег. Свою часть Коля внес в сберкассу, за что был заклеймён другом прозвищем “мещанин”. Но парень не обиделся, а подарил Мише копилку, запирающуюся на ключ, который тот, разумеется потерял. Пропагандистская короткометражка должна была убедить зрителя в выгоде хранения денег в сберкассе. К сожалению, фильм этот не сохранился. Однако известно, что спрос на копилки в СССР продолжался и в начале 30-х годов. Так, в еженедельнике “Воскресенье” за 1931 год встречается заметка о том, как удобно и выгодно вместе со сберегательной книжкой брать в банке сберегательные коробочки – копилки. К этому времени советская бумажная промышленность успела выпустить великое множество плакатов, агитирующих население отправляться в сберкассы. Представим некоторые из довоенных экземпляров:
Столь мощная агитационная кампания в пользу сберегательной государственной системы вполне понятна и объяснима – на местах, особенно в деревнях, реализация займа среди населения осуществлялась очень трудно. Там, где уговоры не действовали, широко использовались административный нажим, давление через СМИ, партийные и общественные организации. Но опасение людей можно было понять – они не привыкли доверять государству. Да и сберкассы на селе даже в 30-е годы представляли из себя ещё очень жалкое зрелище, в надежности которого усомнился бы каждый.
А ведь ещё совсем недавно, до революции, сберегательная система в Российской империи была отлажена вполне прилично и ей безоговорочно доверяли все – от рабочего до миллионщика. Официальной датой появления сберегательных касс считается 12 ноября 1841 года – в этот день Николай I подписал устав, регулирующий деятельность этих учреждений: «По уважении пользы, какую смогут приносить сберегательные кассы как в хозяйственном, так и в нравственном отношении, Повелеваем: учредить, на изъяснённом Уставе основании, Сберегательные кассы в первый раз при Петербургской и Московской Сохранных казнах с целью доставления через то недостаточным всякого звания людям средств к сбережению верным и выгодным способом».
За основу Устава был взят совместный финансовый проект графа Михаила Виельгорского и графа Александра Черткова. Согласно документу, фиксированный доход с вклада составлял 4% в год. За один раз вкладчик, коим, к слову, мог стать человек “всякого звания” (т.е. совершенно любой), имел право положить на свой счет не более 10 рублей серебром (средняя зарплата уездного лекаря), при этом “потолком” накоплений считались 300 рублей – на более значительную сумму проценты уже не начислялись, дабы не давать толстосумам возможности превратить сберкассу в депозитный банк и не смущать мастеровых с их кровью и потом заработанными полтинниками (50 копеек – минимальный вклад). Впрочем, и до этого устава у знатного сословия в России были способы приумножить свой капитал – такую возможность давали дворянские заёмные и купеческие банки, а также Ссудная, Вдовья и Сохранная казна. Однако эти организации принимали на хранение лишь суммы от родовитых клиентов – простолюдинам услуги не оказывались. Одним из вкладчиков Сохранной казны был Александр Пушкин.
Первая сберегательная касса в Российской империи появилась 1 марта 1842 года в Санкт-Петербурге, в здании Опекунского совета по адресу Казанская улица, 7. Все, как полагается: окошко, счеты, икона и портрет государя-императора. История сохранила для потомков и имя первого российского вкладчика – сберкнижку за №1 получил надворный советник Николай Антонович Кристофари. Уже 1 марта он положил на счет максимально разрешенную сумму с выданной годовой премии в 35 рублей. Всего в первый день работы сберкассы её клиентами стали 76 человек, вложенная ими сумма составила 426 рублей 50 копеек. Вкладчиками охотно становились столичные чиновники, за ними, робея, отправились в сберкассы недоверчивые купцы. Но более всего преимуществами российских сберегательных касс любили пользоваться иностранцы, коих в Москве и Петербурге было множество.
Примечательно, что первые 20 лет эти финансовые учреждения были в ведении Опекунских советов — благотворительных по сути своей учреждений, которые находились под патронажем императрицы Марии. Так что даже на сберкнижках той поры был изображён пеликан, кормящий птенцов — символ филантропии и благотворительности. Другими словами, сберегательные кассы в Российской империи создавались, в отличие от СССР, не для экономической выгоды государства, а, по сути, в заботе о самих гражданах. Клиентам так и объявлялось: «Суммы, вносимые в кассу, не подвергаются секвестеру ни казенная, ни частныя взыскания, и за целостность их ответствует Приказ общественного призрения собственными капиталами». Многие тогда полагали, что власти серьезно рискуют, создавая в стране сберегательную систему – отсюда ограничения вкладов, почти полное отсутствие рекламы сберегательных услуг. Инициатором всего этого сдерживания был министр финансов Егор Францевич Канкрин, который вообще был не в восторге от деятельности нового финансового органа. Он очень переживал, что государство, взявшее на себя обязательства по вкладам частных лиц, может пострадать в случае массового востребования этих вкладов. Но вскоре выяснилось, что опасения Канкрина были совершенно напрасными: во-первых, большого ажиотажа сберкассы не вызвали, во-вторых, государство не только ничего не теряло, но и довольно неплохо зарабатывало на вкладах населения.
С отменой крепостного права в 1861 году состав вкладчиков сберкасс стал постепенно меняться. К чиновникам, мещанам и ремесленникам стали присоединяться и зажиточные крестьяне – для них сберкассы стали открывать при почтовых отделениях, телеграфах и железнодорожных станциях. В 60-е годы XIX века в стране работало уже 46 губернских касс, которые перешли в подчинение министерства финансов.
К 1890 году число сберкасс достигло 1265, а к 1900-му – 5400. Получает распространение и социальная реклама сберегательных услуг. Это были преимущественно небольшие газетные объявления, с данными о том, где расположена сберкасса, часы её работы и наименование учреждения, её представляющего. Дело в том, что на рубеже веков свои сберкассы стали открывать различные частные страховые и кредитные конторы и коммерческие банки. Наиболее ярким примером пропаганды сберкасс до революции можно считать брошюру «Разговор о сберегательной кассе Алексея Никифоровича с Егором Прохоровичем», в которой обстоятельно объяснялась выгода вкладов в сберкассы. Приведем небольшую выдержку из нее:
«Сберегательная касса есть матерь экономии, богатство ремесленника, приют бедного, врачевание нищеты, производитель капиталов и рычаг народного кредита. Особенно трудно мастеровому человеку накопить денег: лишь завелся полтинник, глядишь пришел приятель, нужно угостить; идут в трактир, ан и прощай полтинник… На другой день нужно опять идти в трактир, чтобы голова не болела… Вот для таких то людей и необходима сберегательная касса, в ней денежки-то не только целы, но и растут понемногу и при нужде пригодятся».
В 80-90 годах XIX века в России появляются и агитационные денежные копилки, выпускаемые различного рода кредитными организациями. Правда, назывались они тогда не копилками, а сберегательными кассами – по аналогии с набиравшими оборот учреждениями. Считается, что традицию производства специальных небольших емкостей для хранения мелочи мы позаимствовали у немцев – германские монастыри издавна изготавливали запирающиеся кружки и ящики для сбора пожертвований. В России кружечный сбор тоже существовал, причем активно использовался как до революции (на строительство храмов или благотворительность), так и после 1917 года (на нужды интернациональных узников мировой революции, например).
Постепенно мода на разнообразные по материалу, форме и стилю шкатулки для хранения денег перешла и в бытовую сферу. Использовать это повальное увлечение вскоре решили и финансисты. Так копилки оказались важной составляющей частью рекламной политики многих торгово-промышленных и кредитно-финансовых компаний.
Копилки от некоторых частных организаций были очень элегантными – в форме запирающегося несгораемого банковского сейфа. Они подчас походили на настоящее произведение искусства – как, например, роскошно отделанные копилки с фигурным литьем и сложными механизмами, соответствующими безупречной репутации российских страховых обществ, отчаянно конкурировавших между собой. Сделанные по их заказу сувенирные сберегательные кассы обычно не продавались – их, как правило, дарили лучшим клиентам, которые страховались на значительные суммы.
Известно, что яркие керамические кубышки различной формы, с помощью которых детей учили бережливости, выпускали в селе Дивеево Нижегородской губернии. Они были одноразовыми, ибо достать из них деньги можно было только одним способом – разбить. Обычно детвора делала это под Новый год или день рождения. Недорогие многоразовые жестяные копилки с навесными замками одно время производили в селе Лысково. Петербургская фирма “Сан-Галли” (славилась надежными сейфами) изготавливала сберегательные кассы для серьезных людей – с секретным рычажком и счетчиком количества открываний. Производством металлических копилок повышенной надежности, с толщиной стенок до 7 мм, со сложными замками и двойным дном на рубеже XIX-XX веков занималась варшавская фабрика «Труд». Некоторые копилки снабжались даже счетчиком монет определенного номинала, так что их владелец точно знал, сколько сумел скопить. А были и такие разновидности, что автоматически открывались лишь после набора определенной суммы. Встречаются среди дореволюционных копилок и такие, на которых есть надпись – “Ключ находится в правлении товарищества”. Т.е. и в этом смысле советская власть не была автором идеи.
Очень привлекали покупателей копилки с различными девизами или пословицами “на удачу”. Среди клиентов побогаче были необычайно популярны варианты с двумя отверстиями – для монет и для купюр. Также большим спросом пользовались тематические разновидности сберегательных касс – например, копилки, произведенные в 1899 году в честь 100-летия поэта Александра Сергеевича Пушкина.
В 1895 году Николай II утвердил новый устав для сберегательных учреждений, в рамках которого чуть позже появилось Управление государственными сберегательными кассами. Госбанк приобрел для нового ведомства земельный участок на набережной Фонтанки, поблизости с мостом Чернышева. Спустя три года на этом месте появился комплекс финансовых учреждений, включая здания для Ссудной казны и Государственных сберегательных касс.
Сберкассы в Российской империи стали открываться не только в больших городах, но даже в крупных деревнях. Причем выглядели они намного солиднее, чем иные советские аналоги.
Однако отлаженная система рухнула в 1917 году. Октябрьская революция и национализация, глубокий экономический и политический кризис затормозили развитие банковского, а вместе с ним и сберегательного дела. Сберкассы сначала едва не ликвидировали, поскольку с государственной трибуны был провозглашен лозунг о скорой отмене товарно-денежных отношений и самих денег. Но большевики всё же проявили сознательность: декретом от января 1918 года они гарантировали неприкосновенность вкладов в сберкассах. И, удивительное дело, не сразу, но постепенно сотрудники бывших царских касс действительно выдали значительной части клиентов деньги со счетов. Эта работа продолжалась несколько лет и завершилась аккурат к началу НЭПа с его лозунгом “Обогащайтесь!” и появлению уже знакомого нам постановления о “Об учреждении государственных сберегательных касс”. Возрожденным кассам предстояла непростая задача – вернуть утраченное доверие вкладчиков.
Кстати, история и на этот раз не затеряла имя первого советского вкладчика. 1 февраля 1923 года им стал рабочий завода «Электросила» Александр Желонз, который положил на сберкнижку премию за быстрое и качественное выполнение производственного задания. Заметим, что книжка ему досталась царского образца (советские еще не напечатали) — только двуглавого орла на обложке зачеркнули.
НЭП, как мы знаем, возродил не только сберкассы, но и традиции выпуска сберегательных копилок. Однако со свертыванием Новой экономической политики в начале 30-х копилки постепенно заклеймили в качестве “пережитка буржуазного прошлого”. На государственных предприятиях их производство было прекращено, редкие кустари продолжали их изготавливать, но малыми тиражами и без признаков агитации. Да и какая могла быть агитация, если советская пропаганда резко сменила риторику, провозгласив лозунг «Брось кубышку — заведи сберкнижку!». Однако реклама сберегательных касс своих оборотов не сбавляла уже до самого развала Советского Союза. Во время войны население призывали делать вклады, чтобы ускорить разгром врага:
После войны начали “давить” на инстинкты и эксплуатировать мечты, типа «Накопил и машину купил!». В советскую безрекламную эпоху сберкасса и Госстрах (помимо знаменитого “Летайте самолётами Аэрофлота!”) были едва ли не единственными ведомствами, реклама которых процветала.
В начале 1990-х годов, с развалом СССР, сберкнижка потеряла статус единственного документа, удостоверяющего открытие вклада и движение средств, а Сбербанк России (бывший Сбербанк СССР) утратил монополию на их выпуск. Однако и сегодня во многих семьях пользуются сберкнижками. Правда, как и 100 лет назад, среди обладателей этих книжек преимущественно люди со скромными доходами: рабочие, служащие и пенсионеры. Да и предлагаемых ныне процентов по вкладу едва хватает на компенсацию ежегодной инфляции. Что касается современных российских толстосумов, то их деньги приумножаются совсем в других банках. И в других странах.
