Как большевики «уплотняли» Матильду Кшесинскую

Имя Матильды Кшеcинской, единственной в истории примы-балерины Императорских театров, в России, а до этого и в Советском Союзе вспоминали нечасто. Но в последнее время о Матильде Феликсовне заговорили – и отнюдь не в связи с ее хореографическим талантом, коему рукоплескал весь Старый Свет. О балерине вспомнили после того, как общественники из движения «Царский крест» разглядели в трехминутном трейлере еще не вышедшего на экраны художественного фильма Алексея Учителя “Матильда” искажение исторических событий, а также «антироссийскую и антирелигиозную провокацию в сфере культуры». Более всего активистов возмутили демонстрируемые в картине любовно-эротические сцены между Кшесинской и наследником престола – будущим императором Николаем II. Реакция на жалобы общественников последовала незамедлительно. Во-первых, в Генпрокуратуру обратилась депутат Госдумы РФ Наталья Поклонская с просьбой проверить “Матильду” на предмет оскорбления чувств верующих. Во-вторых, в Общественный совет при Минкультуры поступили 20 тысяч подписей с требованием запретить фильм, премьера которого запланирована на октябрь 2017 года. В-третьих, некая организация «Христианское государство — Святая Русь» отправила директорам российских кинотеатров письмо, в котором предупредила, что в случае демонстрации картины «кинотеатры будут гореть». Вот так поборники исторической достоверности обеспечили Матильде Феликсовне полный аншлаг – причем еще до выхода на сцену.

Впрочем, балерина уже не первый раз оказывается в центре большого скандала. Причем мы намеренно оставим за рамками личную жизнь Матильды Феликсовны, все ее реальные и вымышленные романы с августейшими особами российского императорского двора. Речь поведем о том, как вихрь Февральской революции свел в одни газетные заголовки фамилии Кшесинской и Ленина. Мало кто знает, что балерина в апреле-мае 1917 года доставила большевикам немало проблем и даже вела с ними имущественную тяжбу, о которой знал весь революционный Петроград. Предметом тяжбы был знаменитый особняк на углу Кронверкского проспекта и Большой Дворянской улицы, с балкона которого вечером 3 апреля 1917 года перед рабочими и матросами выступал Владимир Ленин, только что вернувшийся из эмиграции. Однако обо всем по порядку.

Кшесинская решила построить себе большой дом в Санкт-Петербурге в 1902 году – сразу после рождения сына, отцом которого был Великий князь Андрей Владимирович. Старый, куда более скромный дом на Английском проспекте, подаренный Николаем II, Кшесинская решила продать князю Александру Романовскому. «Покинуть свой старый дом, подаренный мне Ники, было очень тяжело. Приходилось расставаться с домиком, с которым были связаны самые дорогие для меня воспоминания, и где я прожила много, много счастливых дней. Но в то же время оставаться там, где всё мне напоминало Ники, было ещё грустнее», – вспоминала Кшесинская.

Весной 1906 года на углу Кронверкского проспекта стартовало масштабное строительство шикарного дома. Место под новый особняк Матильда выбрала сама: рядом не было фабрик, а размеры участка позволяли разбить при доме сад. О гармонии окружающего пространства она заботилась и позже: в 1909 году недалеко от ее дворца началось возведение мечети, однако католичка Кшесинская обратилась к своему сердечному другу Великому князю Сергею Михайловичу с просьбой оградить ее от такого соседства. В результате между особняком и мечетью возвели дом Второго Каменноостровского товарищества устройства постоянных квартир с кирпичной оградой и скульптурами львов. Все остались довольны.

Кшесинская считала, что архитектор Александр фон Гоген блестяще справился с ее заказом. Особняк длиной 50 и шириной 33 метра выдержан в стиле классического северного модерна, выделялся асимметричным фасадом и композицией разновысоких объемов. Во внешней отделке использовалось контрастное сочетание материалов: красного и серого гранита, облицовочного кирпича, майоликовой плитки и декоративного металла. Во дворе и в саду всегда было опрятно – за этим неустанно следил главный дворник Матвей Денисов, которого Кшесинская тепло называла «дед Матвей». Во дворе располагались, прачечная, гаражи для экипажа и двух автомобилей, а также коровник – чтобы сын балерины мог пить парное молоко. В одном из сараев также жила «толстая свинья, любимица Вовы», а в самом доме обитали фокс и прирученная козочка, с которой Кшесинская выступала в балете «Эсмеральда».

Внутреннее пространство было организовано в виде двух анфилад залов, с примыкающим остекленным зимним садом. Уже под Рождество 1907 года хозяйка перебралась в новое имение, даже несмотря на то, что еще не все комнаты были обставлены. Судя по мемуарам самой Матильды Феликсовны, обстановка в особняке была роскошной:

“Внутреннюю отделку комнат я наметила сама. Зал должен был быть выдержан в стиле русского ампира, маленький угловой диван – в стиле Людовика XVI, а остальные комнаты я предоставила вкусу архитектора. Спальню и уборную я заказала в английском стиле, с белой мебелью и кретоном на стенах. Некоторые комнаты, как столовая и соседний с нею салон, были в стиле модерн. Всю стильную мебель и ту, которая предназначалась для моих личных комнат и комнат моего сына, я заказала Мельцеру, самому крупному и известному в Петербурге фабриканту, а всю остальную обстановку я поручила крупной фирме Платонова. Все бронзовые предметы для зала ампир и салона Людовика XVI, как то: люстры, бра, канделябры, дверные и оконные ручки, запоры и шпингалеты, а также все ковры и материал для обивки мебели я заказала в Париже. Стены салона были обтянуты желтым шелком”.

Интерьер особняка и вид двора в 1916 году (кликабельно):

Зимний сад

Гостиная (салон)

Парадная лестница

Столовая

Спальня

Белый зал

Двор и сад

Второй этаж был отведён под детские комнаты, спальню балерины, помещение экономки, несколько «запасных» комнат для гостей и гардеробную. Последняя была обставлена четырьмя огромными дубовыми шкафами, в которых хранились не только повседневные и выходные платья Матильды, но и ее сценические костюмы, туфли и парики. На первом этаже располагались большая зала, бильярдная, несколько гостиных, комнаты для слуг, кабинет Кшесинской, буфет и зимний сад, для которого на фасаде здания был специально спроектирован большой застекленный эркер. Сохранились воспоминания об украшавших сад громадных пальмах и деревянных трельяжных конструкциях, увитых зеленью. На первом же этаже находились две кухни – для гостей и прислуги. Обратимся вновь к мемуарам балерины:

«Кухня была моей гордостью, она была, можно сказать, шикарная, и часто после обеда я приглашала гостей полюбоваться ею. Мой французский повар Дени содержал кухню в примерной чистоте и опрятности, и сразу после обеда, когда я показывала гостям кухню, она была в таком порядке, что можно было думать, будто никакого обеда там вовсе и не готовили. При доме был свой ледник и специальная холодная кладовая для сухих продуктов. У меня был, конечно, винный погреб. Он был наполнен чудными винами и был устроен так, что я могла в нём давать ужины после спектаклей для любителей хороших вин, предоставляя им самим выбирать по каталогу то вино, которое каждый хотел. В погребе был и специальный шкап — со стаканами для каждого сорта вин. Эти ужины в погребе среди бутылок вина были оригинальны по своей обстановке и очень веселы. И вина выпивалось на них немало». 

Вино из погребка Кшесинской нередко пивали Федор Шаляпин, Вацлав Нижинский, Тамара Карсавина, Леонид Собинов, Анна Павлова – весь цвет Петербурга. На приемы захаживали знаменитый ювелир Карл Фаберже, одаривавший Матильду украшениями, и не менее известная американская танцовщица, возлюбленная поэта Сергея Есенина, Айседора Дункан, с которой хозяйка быстро подружилась. Сергей Дягилев также не раз гостил у знаменитой танцовщицы, с которой его связывала нежная дружба. Здесь же пела итальянская певица Лина Кавальери, устраивались домашние спектакли, концерты, велись интересные беседы, общались близкие по своим интересам люди. В общем, дворец Кшесинской был своеобразной Меккой художественной интеллигенции Петербурга-Петрограда вплоть до 1917 года.

В начале февраля 1917 года обстановка в Северной столице стала накаляться. Полицмейстер Владислав Галле заботливо порекомендовал балерине вместе с сыном покинуть столицу, поскольку ожидались беспорядки. Опасения были вполне обоснованы: ни для кого не была секретом близость Кшесинской к императорской семье, последние полгода она получала анонимные письма с угрозами расправы. Матильда на время уехала в Финляндию, но к середине месяца вернулась. 22 февраля балерина давала обед с шикарной сервировкой на 24 персоны. Она еще не знала, что это будет последний прием в ее особняке. 26 февраля ей позвонил генерал Галле и велел спасать ценности. «Когда я взглянула вокруг себя на всё, что было у меня драгоценного в доме, то не знала, что взять, куда везти и на чём, когда кругом уже бушует море. На следующий день, в понедельник 27 февраля, с каждым часом становилось всё тревожнее и тревожнее. Всё, что было более драгоценного и что попадалось мне под руку, я уложила в небольшой ручной саквояж, чтобы быть готовой на всякий случай», – вспоминала балерина. 27 февраля Кшесинская в черном пальто, платке на голове, чемоданчиком с драгоценностями и любимым фоксом Джиби на поводке покинула свой особняк, в котором счастливо прожила 11 лет.

Уже на следующий день в здание ворвались революционеры неизвестной масти во главе со студентом Агабабовым. Автомобили Кшесинской исчезли, а с ними антиквариат и прочие ценные вещи. О том, что дом подвергся налету мародеров, балерине, скрывавшейся вместе с сыном у своей давней подруги Лилии Лихачевой, сообщил дворник. Через пару дней хозяйка рискнула вернуться в особняк, чтобы убедиться в произошедшем:

«Мне предложили подняться в мою спальню, но это было просто ужасно, что я увидела: чудный ковёр, специально мною заказанный в Париже, весь был залит чернилами, вся мебель была вынесена в нижний этаж, из чудного шкапа была вырвана с петлями дверь, все полки вынуты, и там стояли ружья, я поспешила выйти, слишком тяжело было смотреть на это варварство. В моей уборной ванна-бассейн была наполнена окурками. В это время ко мне подошёл студент Агабабов, который первым занял мой дом и жил с тех пор в нём. Он предложил мне как ни в чём не бывало переехать обратно и жить с ними и сказал, что они уступят мне комнаты сына. Я ничего не ответила, это уже было верхом нахальства… Внизу, в зале, картина была не менее отвратительна: рояль Бехштейна красного дерева был почему-то втиснут в зимний сад, между двумя колоннами, которые, конечно, были сильно этим повреждены. С тяжёлым сердцем вышла я снова из своего дома; с такой любовью построенный, вот во что он превратился…».

На этот раз она покидала свой дом навсегда. 1 марта особняк самовольно заняли солдаты мастерских запасного автобронедивизиона – они расположились на первом этаже. Параллельно здание приглянулось активистам Петроградского комитета большевиков, который ютился в двух каморках на чердаке Петроградской биржи труда (Кронверкский проспект, 49). Партийцы отправили к «броневикам» на переговоры Петра Дашкевича. Судя по всему, стороны ударили по рукам, ибо уже 11 марта 1917 года ПК РСДРП (б) и его Военная организация перебрались в жилище Кшесинской. После того, как в здании обосновался и ЦК РСДРП (б), петроградские газеты нарекли особняк «главным штабом ленинцев». Штаб имел весьма удобное стратегическое расположение: до центра недалеко, рядом Петропавловская крепость, неподалеку в Народном доме после Февральской революции разместились солдаты 1-го пулеметного полка, рукой подать и до рабочих окраин Выборгской стороны.

А вскоре и сам Ильич осенил особняк своим присутствием. Ленин, как известно, Февральскую революцию пропустил – был в эмиграции в Цюрихе. Опустим в рамках нашей статьи полную тайн историю с поездкой через Германию в “пломбированном” вагоне. Для нас в данном случае важно то, что вечером 3 апреля Ленин прибыл в Петроград. В 23 часа 10 минут поезд остановился у платформы Финляндского вокзала, где уже собрались петроградские рабочие. Владимир Ильич влез на броневой автомобиль, откуда выступил с исторической речью, которую завершил словами : “Да здравствует социалистическая революция!” На этом же броневике Ленин направился в штаб Центрального и Петроградского комитетов большевиков – т.е. в самовольно занятый большевиками особняк Матильды Кшесинской. В ту же ночь Ильич произнес пламенную речь с балкона этого здания перед собравшимися на улице рабочими, солдатами и матросами. Исторический балкон находился в комнате сына балерины Володи. Фотокамеры это событие, похоже, не зафиксировали, зато советские художники позже написали на эту тему немало соцреалистических полотен.

Теперь вокруг особняка постоянно кипели революционные страсти. Супруга известного историка Сергея Платонова, проживавшая с семьей по соседству, записывала в дневнике: «Около него постоянно стоит толпа и кто-нибудь ораторствует – больше говорит не сам Ленин, а кто-нибудь из «ленинцев», происходят ожесточенные споры между «ленинцами» и их противниками, причем несогласных с Лениным иногда арестовывают, а иногда, говорят, оратору ленинцу приходится спешно спасаться во двор или в дом, чтобы не быть побитым».

Тем временем Кшесинская решилась бороться за свою собственность. Однако выяснилось, что незваные гости вовсе не собираются покидать ее уютный особняк. Матильда Феликсовна имела обстоятельный разговор с главой Петрокомитета Львом Михайловым. Тот хоть и был вежлив с императорской любимицей, но все больше иронизировал, всячески давая женщине понять, что у ее дома появились новые владельцы. Аналогичным образом прошла беседа Кшесинской с представителем большевиков в Исполкоме Петросовета Александром Шляпниковым. Началось хождение балерины по кабинетам чиновников всех уровней и политических мастей: она побывала в военной комиссии Временного комитета Госдумы, обращалась к командующему Петроградским военным округом генералу Лавру Корнилову. Удивительное дело: в Общественном Градоначальстве ей вернули часть изъятых из особняка ценностей. Балерина пыталась взывать и к совести членов ПетроСовета: для них Кшесинская в знак особого уважения даже написала письмо с просьбой вернуть ей дом на красной бумаге. “У меня ребенок, а мы остались без крова”, – писала хозяйка особняка. В ответ высший орган «революционной демократии» принял резолюцию, в которой признавал «захват кем бы то ни было частной собственности недопустимым» и предложил комитету броневого дивизиона «немедленно очистить занимаемое им в доме Кшесинской помещение, предоставив таковое владелице». Однако никакой силы этот документ не имел: из особняка на Кронверкском проспекте никто так и не съехал.

Малоэффективным оказалось и обращение к тогдашнему министру юстиции Керенскому. Александр Федорович был с дамой крайне любезен, обещал «оградить от всяких неприятностей» и даже дал номер своего домашнего телефона, но во время повторного визита вынужден был заявить Кшесинской, что освободить ее дом силой нельзя, «так как это повлечет за собой кровопролитие около него, что еще более осложнит дело». Тогда Матильда обратилась в суд. В Центральном государственном историческом архиве Санкт-Петербурга сохранилось «Личное дело Кшесинской М.». Среди документов есть ее прошение на имя прокурора Петроградской судебной палаты, в котором она требует:

«1) Принять меры к освобождению моего дома от посторонних лиц и дать мне возможность спокойно вернуться в него.

2) Начать расследование по делу о разграблении моего имущества в том же доме».

Прокурор в ответ запросил управление запасного автоброневизиона о «возможности освободить от постоя дом Кшесинской в виду ее ходатайства” и затребовал от комиссариата милиции Петроградского района «дознание о расхищенном имуществе». Реакции опять не последовало. Тогда адвокат Кшесинской – Владимир Хесин – возбудил гражданский иск о выселении. В качестве ответчиков на суде истицей были указаны: «1. Петроградский комитет РСДРП; 2. ЦК РСДРП; 3. Центральное бюро профсоюзов; 4. Петроградский районный комитет партии эсеров; 5. Клуб военных организаций; 6. Помошник присяжного поверенного С.Я. Багдатьев; 7. Студент Г. О. Агабабов; 8. Кандидат прав В.И. Ульянов (лит. псевдоним – Ленин)».

Газеты с упоением смаковали имущественные претензии “царской фаворитки” к “большевистскому вождю”. Многие СМИ на первых полосах публиковали заметки под заголовками, вроде «Тяжба Кшесинской и Ленина». Однако любителей сенсаций ждало разочарование: главная истица и ответчик в суд не явились.

Интересы большевиков на процессе представляли литовский социал-демократ, помощник присяжного поверенного Мечислав Козловский и один из секретарей ПК Сергей Багдатьев. На заседании выяснилось, что ответчику Ленину повестка не вручена по причине его непроживания там, а районный комитет эсеров принять повестку отказался. Самовольное занятие особняка революционными организациями Козловский объяснил так: «Следует не забывать, что революционные организации заняли это здание 27 февраля, в день революционного выступления народа. Заняли его тогда, когда оно было пустым, когда разбушевавшиеся массы уничтожали дворец Кшесинской, считая его гнездом контрреволюции, где сходились все нити, связывавшие с царским домом Кшесинскую, которая по разумению масс была если уж не членом царской семьи, то, по крайней мере, фавориткой свергнутого царя. И остался целым этот дворец лишь благодаря тому, что был занят революционными организациями. О каком это «законном порядке» позволительно говорить в тот момент, когда на улице идет революция со свистом пуль и артиллерийской канонадой?!».

Сергей Багдатьев в своей речи делал акцент на том, что обосновавшиеся в особняке большевистские организации представляют собой многочисленную и влиятельную политическую силу. «Мы не грабители. Мы крупная политическая организация. Как только мы найдем для себя новое помещение – охотно выедем из дома Кшесинской». Адвокат балерины Хесин в ответ парировал: «Как гражданин и юрист я должен отстаивать ту мысль, что и в революции есть законы. И во время революции, пока нет закона нового, действует старый закон. Ведь отрицание всяких законов – это анархия. Напрасно здесь говорили о толпе, о царской фаворитке, об угрозах разгромов. Сюда в суд не нужно вносить слухов и разговоров улицы. Мало ли что говорит толпа? Толпа говорит и о поездке в запломбированном вагоне через Германию и о немецком золоте, привезенном в дом моей доверительницы. Я ведь всего этого не повторял перед судом. Я апеллирую к законному порядку. Поэтому я прошу очистить дом доверительницы, предоставив выселяемым кратчайший срок».

После 10-минутного перерыва мировой судья огласил решение. Кадетская «Речь» 6 мая воспроизвела его полностью:

«По Указу Временного правительства России определено: выселить из дома № 2-1 по Б. Дворянской ул. в течение 20 дней п.к. с.-д. р.п., ЦК той же партии, клуб организаций (большевистский солдатский клуб «Правда» – А.К.), Петроградский районный комитет п.с.р., С. Багдатьева со всеми проживающими лицами и очистить помещение от их имущества. Решение обратить к предварительному исполнению. Иск в отношении Владимира Ульянова и Центрального бюро профсоюзов оставить без рассмотрения».

5 июня в особняке Кшесинской появился адвокат Хесин в сопровождении судебного пристава и отряда милиции, чтобы произвести выселение. Руководивший деятельностью Секретариата ЦК РСДРП(б) Яков Свердлов сумел договориться с министром юстиции Временного правительства П.Н. Переверзевым о предоставлении новой отсрочки и пообещал Хесину, что через неделю все большевики покинут здание. Это время ушло на то, что партийцы выясняли, кто виновен провале дела в суде: большинство решило обвинить Багдатьева с его неубедительной речью, однако за того вступился Сталин. В общем, крайнего не нашлось. Большевикам ничего не осталось, как 12 июня официально объявить о выезде из особняка ЦК и ПК РСДРП(б). Однако Военная организация РСДРП(б), которая в то время распоряжалась зданием, категорически отказалась выполнить решение суда. Ее руководители пригрозили, что на попытку их выселить ответят вооруженным сопротивлением. Глядя на них и Петроградские большевики вернулись на насиженное место.

Надо сказать, что к этому моменту наглость большевиков уже порядком поднадоела простым питерцам: в обществе набирали силу антибольшевистские настроения, а Кшесинскую газеты уже не высмеивали, а представляли как одну из жертв произвола Ленина и его соратников. Питерские телефонистки даже грозили объявить бойкот и не соединять с засевшими в особняке «ленинцами». Буржуазные феминистские организации, в свою очередь, устраивали манифестации, требуя возврата здания законной владелице. В ответ левые газеты публиковали резолюции митингов рабочих, солдат и матросов, требовавшие признать многострадальный дом общественным достоянием. Гарнизон Петропавловской крепости заявил о готовности ответить орудийным огнем на любую попытку силой выселить большевистские организации.

15 июня министр юстиции Переверзев направил начальнику Петроградской городской милиции Д.А. Крыжановскому предписание «немедленно привести в исполнение определение Петроградского мирового суда о выселении из дома Кшесинской занимающих его лиц и организаций». В связи с тем, что ответчики от добровольного очищения занимаемого ими помещения отказались, министр предложил Крыжановскому «обратиться с письменным требованием об откомандировании необходимой для исполнения судебного определения воинской силы к Главнокомандующему войсками Петроградского военного округа». 23 июня судебный пристав 28-го участка Скрипицын обратился к начальнику милиции с просьбой направить к особняку Кшесинской в 8 часов утра 26 июня «усиленный наряд вооруженных людей». Назревал новый вооруженный конфликт, однако череда политических кризисов на время отвлекла внимание властей от особняка Кшесинской.

Только в ходе ликвидации июльского выступления большевиков правительственные войска утром 6 июля заняли здание, при этом помещения ЦК и ПК РСДРП (б) подверглись жестокому разгрому. Здесь предлагаем ненадолго перенестись в наше время. В одной из экскурсионных программ Государственного музея политической истории (именно эта организация ныне занимает бывший особняк Матильды Кшесинской), значится следующее: “Приглашаем на экскурсию, рассказывающую об уникальном судебном процессе 1917 года, который в прессе того времени был назван «Тяжба Кшесинской и Ленина». В пространствах особняка известной балерины вы узнаете, что стало причиной судебного разбирательства между большевиками и балетной дивой и почему именно из этого дома лидер РСДРП (б) бежал в июле 1917 года”. Считается, что во время так называемого “июльского кризиса” Ленин тайно спасался бегством из особняка Кшесинской от разъяренной толпы. Подробности этого бегства широко не афишировались, но Ленин действительно экстренно покинул Северную столицу и на все лето осел в Разливе. В Ленинграде даже ходили такие слухи: в начале 1970-х в музее был ремонт, в одной из комнат в потолке была внушительная пробоина. Один из экскурсантов якобы ляпнул: “А в эту дырку Ленин убегал”. На следующий день дыра была заделана.

Однако и после изгнания большевиков возвращать Кшесинской ее разоренное гнездо никто не собирался: на этот раз особняк заняли обоз и рота 1-го самокатного батальона V Армии Северного фронта, прибывшего в Петроград для подавления антиправительственного выступления. Выселить самокатчиков, специально отозванных с фронта для «спасения революции», никто не осмелился. Солдаты хозяйничали в особняке, разрушая и растаскивая все, что еще осталось. Вот выдержки из газет того времени о состоянии некогда шикарного дворца: «Новое время»: «Внутри все в грязи. Мебели почти нет. И двор, и палисадник, и тротуар у дворца усеяны солдатами»; «Вечернее время»: «Особняк г-жи Кшесинской расхищен до последней степени»; «Петроградский листок»: «Сад дворца представляет вид военного лагеря: военные повозки, множество велосипедов, лошади…».

Адвокат Кшесинской продолжал подавать новые иски – теперь уже к Временному правительству, добиваясь возвращения здания прежней владелице и возмещения нанесенного ущерба, который он оценил в треть миллиона рублей. Общая же стоимость особняка, превышавшая миллион золотых рублей, к 1917 году выросла в 3-4 раза. Однако все эти иски предъявлялись уже в отсутствие самой хозяйки: Матильда Феликсовна поняла, что ждать в революционном Петрограде ей больше нечего. “Все мучительнее чувствовалось, что нет больше ничего своего, нет ни дома, ни вещей, но другим было ещё хуже», — напишет в мемуарах балерина. Получив официальное разрешение властей, 13 июля она навсегда покинула столицу, отправившись в Кисловодск на свою дачу, где ждал ее Великий князь Андрей Владимирович. На юге Кшесинская пережила два года гражданской войны, а в феврале 1920 года после поражения Добровольческой армии навсегда покинула Россию. На следующий год она обвенчалась с князем и прожила в эмиграции долгую жизнь – скончалась владелица экспроприированного дворца на Кронверкском проспекте в Париже в 1971 году в возрасте 99 лет. Можно, пожалуй, со 100-процентной уверенностью утверждать, что Матильда Феликсовна пережила всех, кто отобрал у нее дом.

История же знаменитого особняка пошла своим путем: до Октября 1917 года его хозяевами оставались самокатчики, после революции здание поступило в распоряжение Петросовета. С его балкона выступали Володарский, Зиновьев и прочие революционные вожди. В последующие годы его владельцы менялись как в калейдоскопе: пресловутый Пролеткульт, дом политпросвещения Петроградского района, в котором впервые в 1923 году был создан «Уголок Ильича» и даже детский дом для умственно отсталых детей. В 1929 году здесь разместился институт общественного питания, в котором была открыта диетическая столовая, с 1931 по 1935 годы в особняке находилось общество старых большевиков, в 1937 году хозяином здания стал только что созданный музей убиенного С.М. Кирова. С декабря 1955 года особняк Кшесинской стал основным зданием музея Великой Октябрьской социалистической революции, который 13 августа 1991 года получил современное наименование – Государственный музей политической истории России.

Усилиями научных сотрудников и реставраторов восстановлены интерьеры анфилады парадных помещений первого этажа, главным среди которых является великолепный Белый зал, в котором Кшесинская когда-то устраивала роскошные приемы, а в 1917 году впервые прозвучали ленинские «Апрельские тезисы».

Сегодня об этой истории вспоминают нечасто. Однако не так давно на просторах глобальной сети появилась карикатура, явно отсылающая нас к апрельскому выступлению Ленина с балкона дома Матильды Кшесинской. Последовавшее за ним выступление балерины – в качестве истицы в суде – закончилось провалом.

При подготовке статьи использованы данные с сайта family-history.ru