Сборник детской русской поэзии «Радуга», изданный в 1922 году российским эмигрантским издательством «Слово» в Берлине. Составлен поэтом Сашей Черным. Художественное оформление — Ксения Богуславская. Размеры 21,5 х 15 х 3,3 см. 417 страниц. Оригинальный переплет этого издания не сохранился — в коллекцию «Маленьких историй» книга попала в плачевном состоянии. Часть страниц отсутствует, разрывы на других аккуратно восстановлены скотчем. Впрочем, это никак не повлияло на художественную ценность сборника: . Детские каракули на форзаце и неровные карандашные надписи на некоторых страницах говорят о том , что книга нашла своего читателя.
Перед нами действительно уникальный библиографический артефакт. Это, по сути, антология российской детской поэзии, созданной до 1922 года. Много позже появятся известные всем рожденным в СССР Самуил Маршак, Сергей Михалков, Корней Чуковский и Агния Барто и своими «Кошкиным домом», «Дядей Степой», «Тараканищем» и «Идет бычок качается», а в ту пору российской детворе родители на ночь читали совсем другие стихи. Иван Бунин, Владимир Набоков, Федор Сологуб, Евгений Баратынский, Анна Ахматова, Александр Блок, Константин Бальмонт, Валерий Брюсов, Афанасий Фет, Аполлон Майков, Александр Пушкин, Николай Некрасов, Михаил Лермонтов, Алексей Плещеев, Иван Никитин, Лев Мей, Мирра Лохвицкая, Владимир Бенедиктов, Яков Полонский, Николай Языков, Федор Берг, Василий Жуковский, Антон Дельвиг, Николай Цыганов, Гавриил Державин, Константин Фофанов, Григорий Данилевский, Лев Модзалевский… Как видим, составитель этого объемного 400-страничного сборника, поэт Саша Черный, не обошел своим вниманием ни лучших представителей Золотого века отечественной поэзии, ни ярких звезд века Серебрянного. Примечательно, что все они не были детскими поэтами, посвящали юным читателям лишь часть своего творчества. Именно его по крупицам бережно и собрал в эту книгу Саша Черный. К сожалению, в нашу коллекцию этот уникальный артефакт попал в довольно плачевном состоянии: в частности, оригинальная издательская обложка книги не сохранилась. А выглядела она вот так:
Довольно щедро в сборнике представлена детская поэзия русских литераторов, вынужденных покинуть Советскую Россию после 1917 года: те же Бунин, Бальмонт, Набоков, Мария Моравская, Зинаида Гиппиус, Наталья Крандиевская. Это вполне объяснимо: сборник составлялся поэтом-эмигрантом, публиковался за рубежом. Поэты, сумевшие ужиться с новой властью и оставшиеся после революции в России, в книге тоже широко представлены. К сожалению, судьба некоторых из них оказалась незавидной. Так, Александр Блок, которому власти отказали в заграничном лечении, скоропостижно скончался в 1921 году; Георгий Вяткин был расстрелян в 1938-ом как контрреволюционер; Сергей Дурылин (писавший под псевдонимом Сергей Северный) был арестован, провел около года в тюрьме, позже был сослан на Урал; Анна Ахматова вынуждена была пережить гибель двух мужей, арест сына. Впрочем, были и те, кто довольно счастливо и плодотворно прожил в СССР до глубоких седин — скажем, поэтесса Вера Инбер, воспевшая, кроме прочего, Сталина и его Беломорканал.
Как мы уже отмечали, представленный сборник был издан в Берлине эмигрантским книгоиздательством «Слово». Это его логотип — вполне узнаваемый Медный всадник в Санкт-Петербурге — размещен на первой странице книги. Почему сборник вышел именно в Берлине? Собственно историю русского книжного дела в Европе с 1917 по до 1940 годы можно условно разделить на берлинский и парижский периоды. Берлинский датируется 1920-1924 годами. Его в разных источниках называют «Русский Берлин» или «романтический период» русской эмиграции. Заметим, что период этот пришелся на пик немецкой гиперинфляции, которая, к счастью, не отразилась на терпимости германских властей к российским эмигрантам. Ситуацию упрощали дешевизна книжного производства, высокое качество германской полиграфической техники, либерализм немецкого закона о печати. К тому же столица Германии в то время являлась площадкой интенсивного культурного и книжного обмена с Советской Россией.
На этой благоприятной волне в 1920 году два российских эмигранта — бывший член Временного правительства Иосиф Гессен и публицист Август Каминка — и основали издательство «Слово». 50% его паёв принадлежала берлинскому издательству «Ульштейн» (существует и успешно работает по сей день), которое и выделило средства на новый российско-германский проект. Примечательно, что с момента основания в «Слове» был предусмотрен неприкосновенный фонд (10%) авторских отчислений. Многие писатели и поэты с особым одобрением отмечали этот факт. Судя по всему, к таковым относился и Саша Черный, издавший свой сборник в компании Гессена и Каминки. Да и вообще «Слово» считалось одним из самых крупных и успешных русских издательств в Берлине. Оно выпускало дешевые собрания русской классики (например, 4-томник сочинений М.Ю. Лермонтова, 10-томник — Н.В. Гоголя), наиболее известных российских современных прозаиков. Здесь же вышли первые прозаические произведения Владимира Набокова («Защита Лужина»), мемуары Петра Врангеля, воспоминания Павла Милюкова. В «Слове» изданы 22 тома «Архива русской революции», в которых печатались воспоминания З.Ю. Арбатова, А.А. Блока, А.П. Будберга, А.А. Гольденвейзера, М.В. Родзянко, кн. Е.Н. Трубецкого и многих других. За период 1920–1924 годов издательством было выпущено всего 123 названия, из них две трети составляли издания русской художественной литературы, остальные – книги по истории, социальным наукам и естествознанию. Со второй половины 20-х годов дела шли уже не так успешно, в 1934 году у издательства «Ульштейн» сменился владелец, что повлекло скорое закрытие «Слова».
К тому времени человека, составившего наш сборник, уже не было в живых. Саша Черный скончался 5 августа 1932 года. Рискуя жизнью, он тушил пожара на соседней ферме, а вернувшись домой, лёг в кровать и больше не встал. Ему был 51 год. Александр Михайлович Гликберг, взявший себе творческий псевдоним Саша Черный, покинул Советскую Россию в 1920 году. К этому моменту коренной одессит уже успел широко прославиться не только как талантливый поэт, но и автор популярных сатирических стихотворных фельетонов — не даром он активно сотрудничал с популярным журналом «Сатирикон». Поэт, уже не раз битый цензурой еще до революции, предпочел не связываться с новой властью. В Европе он продолжал писать сам и издавал произведения других авторов. Вынужденная бессрочная эмиграция поумерила сатирический слог Черного, ограничила смех целым рядом табу: «лежащего бей осторожно, особенно если он твой брат-эмигрант». Но была тема, ради которой он не оставлял свой сатирический бич. Это – большевизм. Наиболее емко Саша Черный выразил это раздирающее его чувство в двуединой поэтической формуле: «никогда не забуду, никогда не прощу». Его эпиграммы дышат неугасимым неприятием и ненавистью к красному быту и к тем, кто создал этот кровавый режим. Вот стихотворение 1925-го года «Красная бабушка» – зарисовка с натуры, как обозначил сам поэт жанр этого произведения:
Подрубленных волос лохмато-серый круг,
Глаза сознательной, тупой марксистской жабы
И в нижней челюсти, широкой, как битюг,
Упорство деревенской старой бабы.
Она приехала в саксонский пансион
Чинить свои одышки и запоры
И целый день, как красный грамофон,
Разводит всласть советские узоры.
«Лжет эмиграция: у нас прекрасный строй, —
Багеты, справедливость и культура…
Крестьяне обжираются икрой,
Рабочий – мощная, свободная фигура.
Буржуазия розовеет с каждым днем,
Интеллигенция ликует от восторга.
Неслыханный, невиданный подъем, —
А всё венчает ренессанс Внешторга»…
О Господи! Мильон святых могил
Зияет ранами у своего подножья, —
А этот старый, наглый гамадрил
Живет и шамкает и брызжет красной ложью.
Писал поэт злые эпиграммы и на конкретных лиц. Например, на Горького:
Пролетарский буревестник,
Укатив от людоеда,
Издает в Берлине вестник
С кроткой вывеской «Беседа».
Анекдотцы, бормотанье, —
(Буревестник, знать, зачах) –
И лойяльное молчанье
О советских палачах.
Художественным оформлением представленного в нашей библиотеке сборника тоже занималась российская эмигрантка — Ксения Леонидовна Богуславская (в замужестве — Пуни). В Берлине она не только иллюстрированием книг для российских издательств, но также занималась сценографией в театре-кабаре «Синяя птица» и Русском романтическом театре.
О том, дошел ли украшенный ее рисунками сборник детских стихов до советского читателя, судить довольно трудно. Дело в том, что именно с 1922 года любое русское зарубежное издание подлежало строгой цензуре Главлита. Это ведомство не пропускало в СССР издания, напечатанные по «старой» орфографии — а наш артефакт набран именно дореволюционным шрифтом со всеми старорежимными «ятями». Кроме того, школьные учебники и русская классика, изданные за рубежом для советского читателя, тоже не пускали в страну, поскольку на их печать существовала монополия Госиздата. Представленный сборник при желании вполне можно было «завернуть» на основании этих ограничений. К тому же, в нем среди благонадежных классиков, вроде Пушкина и Лермонтова, затесались ярые критики советской власти — тот же Бунин или Гиппиус. Впрочем, довольно потрепанный вид книги и надписи, сделанные явно детской рукой, свидетельствуют о том, что своего читателя она все же нашла.
Спасибо. Раньше не задумывалась — что же читали детям из поэзии в дореволюционные времена.