Сувенирная фарфоровая шкатулка на четырех ножках (конфетница) с изображением на крышке здания «Библиотеки им. В.И. Ленина» в Москве. Вещица вполне утилитарная, но довольно изящная. Классической круглой формы, диаметр 12,5 см., высота 5,8 см., рисунок на поверхность нанесен в технике деколь.
Москвичам изображенное на крышке шкатулки здание в стиле классицизма, построенное на Ваганьковском холме на пересечении улиц Моховой и Знаменки в 1786 году, больше известно как Дом Петра Пашкова — разбогатевшего сына денщика Петра I. Именно здесь в 1862 году разместили коллекции и библиотеку Румянцевского музея, названного по имени его основателя — графа Николая Румянцева. Его собрание рукописных и печатных книг положило начало истории Российской государственной библиотеки.
Но после 1917 года имя графа упоминать перестали. В начале 1920-х годов была создана специальная комиссия Главнауки, рассматривавшая вопрос о расформировании Румянцевского музея. Она постановила: «Освободить Пашковскую усадьбу для занятия её библиотекой имени Ленина». Библиотеку переименовали и указали ее новое название на представленном артефакте, который выпускался на ЗиК в 1950-70 годы.
Годы идут, и сегодня уже мало кто помнит, что это красивое здание носило имя пролетарского вождя. К счастью, для всех дворец на Ваганьковском холме так и остался Домом Пашкова. Надо сказать, что это здание долгое время оставалось самым высоким в Москве, с его террасы открывался прекрасный вид на Первопрестольную. Не даром Михаил Булгаков “позволил” Воланду перед отъездом насладиться панорамой Москвы, открывавшейся именно с этой точки. Помните, в “Мастере и Маргарите”: “На закате солнца высоко над городом на каменной террасе одного из самых красивых зданий в Москве, здания, построенного около полутораста лет назад, находились двое: Воланд и Азазелло. Они не были видны снизу, с улицы, так как их закрывала от ненужных взоров балюстрада с гипсовыми вазами и гипсовыми цветами. Но им город был виден почти до самых краев. Положив острый подбородок на кулак, скорчившись на табурете и поджав одну ногу под себя, Воланд не отрываясь смотрел на необъятное сборище дворцов, гигантских домов и маленьких, обреченных на слом лачуг”.
А примерно за век до Воланда той же панорамой Москвы с той же точки восторгался король Пруссии Фридрих Вильгельм III. Произошло это в 1818 году, когда Москва уже немного оправилась от французского нашествия 1812 года. Тогда в “опаленную пожаром” Белокаменную пожаловал Фридрих Вильгельм III с сыновьями, пожелавший осмотреть город с самой высокой точки. Таковым на тот момент оказался бельведер Пашкова дома. Здесь, как свидетельствуют архивы, произошла пронзительная по своему содержанию сцена. Забравшись на крышу Пашкова дома и внимательно осмотрев тяжелораненую Москву, на теле которой еще зияли раны – огромные пустые кварталы – старый король, немало натерпевшийся от Наполеона, опустился на колени, приказав и своим сыновьям сделать то же самое. Не стесняясь присутствующих, он плакал. Трижды поклонившись Москве, коленопреклоненный якобы монарх изрек: «Вот она, наша спасительница!». В 1896 году художник Николай Матвеев напишет на этот сюжет картину.
Был в Москве один человек, который имел возможность чаще других любоваться этим чарующим видом, открывающимся с террасы Румянцевского музея (Пашкова дома). Это художник и реставратор, сотрудник Румянцевского музея Владимир Дмитриевич Сухов. Вот он, на снимке 115-летней давности.
