Декоративная тарелка “Жницы”. Дулево, конец XIX века

Декоративная настенная тарелка “Жницы”. Изготовлена в 1890-е годы мастерами Дулевского фаянсового завода, входящего в «Товарищество М.С.Кузнецова». Диаметр – 19,2 см. Оригинал, состояние удовлетворительное.


Сюжет «Жницы» – пожалуй, один из самых популярных на столовой и декоративной посуде, изготовленной в конце XIX века на фарфоровых фабриках Кузнецова. В данном случае перед нами тарелка Дулевского фаянсового завода Матвея Сидоровича. Но точно те же две девицы с серпами украсили десятки блюд, супниц и чашек, произведенных, другими предприятиями Товарищества.

Более того, эти же дореволюционные жницы еще добрых 20-30 лет после национализации кузнецовских фабрик позировали потребителю уже на советских сервизах. Действительно, сюжет очень благодатен для заимствования и повторения.

Жницы — яркое воплощение так называемой «народной темы» в оформлении фарфоровых изделий. Она была необычайно популярна во второй половине XIX века, отвечала нараставшим народническим устремлениям в российском обществе. В одном народном ряду со жницами стояли косари в поле, путники в дороге, юные пастухи, танцующие в голубых сарафанах девицы, резвящиеся крестьянские дети, старики с собаками, рыбаки, голубятники и прочий простой люд, вписанный в пасторальные сельские сюжеты. Эти весьма реалистические жанровые зарисовки, oбычно заимствованные со старых картин или гравюр, размещались по центру изделия, дополнительно оформленного орнаментом. Известны такие народные серии кузнецовских сервизов как «Торговцы и ремесленники», «Народности России», «Деревенские типы». В каждой из этих серий быт российского крестьянства был, безусловно, идеализирован. У всех героев на устах застыла полуулыбка, они опрятны, упитаны, мечтательны, воодушевлены.

По сути, это лубочное представление о жизни в России. Из таких вот сюжетов у иностранцев и складывалось архетипичное представление о русском народе — покорном, терпеливом, всепрощающем, набожном. То-то удивлялись они проявлениям народного гнева в 1905 и 1917 годах, когда серп нередко становился не символом мирного труда, а настоящим оружием за права.