Два старинных почтовых конверта, отправленных в конце XIX века представительницам одного княжеского рода. Первое письмо от 29 августа 1892 года, посланное из Завидово в Царское Село, адресовано Ее сиятельству княгине Марии Александровне Прозоровской-Голицыной. Второе послание от 17 мая 1893 года из Москвы в Завидово тоже предназначено для княгини Марии Александровны, но Гагариной, которая приходилась Марии Прозоровской-Голицыной родной дочерью. Оба артефакта маркированы, имеют почтовые штемпели. Почерк на конвертах не совпадает. Оригиналы. Сохранность отличная.
Вот они, мать и дочь, полные тезки Марии Александровны, две российские княгини, державшие более 130 лет назад почтовые конверты, попавшие в нашу коллекцию артефактов.
Содержание отправленных в этих конвертах посланий нам неизвестно. Но и без этой личной информации, основываясь только фамилиях знатных адресатов, мы имеем возможность вспомнить с десяток связанных с ними дворянских российских родов, тесно сплетенных семейными узами. С десяток – это если особо не погружаться вглубь веков. Указанные же на конвертах топонимы, часть из которых исчезла с современных российских карт, лишь добавят колоритные штрихи к нашей маленькой истории.
Два упомянутых на конвертах российских княжеских рода – Прозоровских-Голицыных и Гагариных – породнились 25 января 1876 года. Именно в тот зимний день 21-летняя дочь княгини Марии Александровны Прозоровской-Голицыной стала супругой 26-летнего князя Григория Григорьевича Гагарина – представителя Стародубской ветви древнейшего рода Рюриковичей.
Сама княгиня Мария Александровна Прозоровская-Голицына (1826 – 1901) тоже происходила из очень знатного рода. Ее отец – Александр Николаевич Львов (1786-1849) – подполковник, ветеран Отечественной войны 1812 года, участник боев под Малоярославцем и Борисовым. Выйдя в отставку, он долгое время занимался попечительством богоугодных заведений. За активное участие в борьбе с эпидемией холеры был пожалован в камергеры, а после получил чин тайного советника. Но просвещенному обществу Александр Николаевич был больше известен как знаток и собиратель живописи, покровитель русских художников и щедрый благотворитель.
Страсть к искусству Александр Николаевич наверняка перенял от своего отца – знаменитого в конце XVIII века архитектора Николая Александровича Львова (1753-1803). Это по его проектам в Москве, Санкт-Петербурге, Гатчине, Торжке, Могилеве и других городах России были построены десятки усадеб, православных соборов и особняков. К счастью, многие из них сохранились до наших дней: например, особняк Гавриила Державина на Фонтанке или подмосковная усадьба Введенское. А еще Николай Александрович был музыкантом, поэтом, геологом, ботаником, историком, переводчиком, графиком. В общем, это был ярчайший представитель эпохи Просвещения.
Мать Марии Прозоровской-Голицыной – графиня Наталья Николаевна Мордвинова (1794-1882) – была фрейлиной Ее Величества. В 1873 году она издала воспоминания о своем отце – первом в истории России морском министре, славном адмирале, принявшем самое непосредственное участие в создании Черноморского флота Николае Семеновиче Мордвинове. Этого убежденного либерала искренне уважали даже декабристы, а Александр Пушкин называл его самым авторитетным оппозиционером. При этом почтенное семейство Мордвиновых тоже было очень творческим – доказательство тому вот этот портрет Натальи Мордвиновой, написанный в начале 1820-х годов ее братом Александром.
Бракосочетание ее дочери, фрейлины Марии Александровны Львовой с командиром конно-гренадерского полка, генерал-лейтенантом свиты Его императорского величества Александром Федоровичем Голицыным-Прозоровским состоялось 14 января 1848 года. Эти парные портреты будущей четы были написаны в 1847 году художником Петром Соколовым – как раз в честь помолвки. В настоящее время они хранятся в собрании частной галереи “Попов и К” в Париже.
Согласно воспоминаниям современников, «во внешнем облике Марии Александровны были заметны черты ее знаменитых предков. Ее глаза навыкате, столь напоминающие глаза ее отца Николая Александровича Львова. И нос мякушкой, который она унаследовала от деда-архитектора. Совершенно одинаковы и слегка приподнятые брови. Ее лицо с высоким чистым лбом, большими прозрачными глазами и выражение задумчивой доверительности вызывают ощущение необычайного обаяния». К слову, названа Мария была в честь своей бабки – дочери обер-прокурора Сената Марии Алексеевны Дьяковой, которая приходилась родной сестрой жене Гавриила Державина. Впрочем, мы договаривались не углубляться. Сохранилось немало снимков княгини Голицыной-Прозоровской – с самой юности и до почтенного возраста.
Кстати, род Прозоровских-Голицыных – самый молодой из упомянутых в нашей истории. Он появился в результате сплетения двух старинных княжеских фамилий: Голицыных, потомки которых до сих пор разбросаны по разным уголкам планеты, и Прозоровских, чей древний род угас в 1870 году. По ходатайству Анны Прозоровской – последней княжны из этого рода – ее старшему сыну Федору (отцу супруга Марии Александровны Львовой), в 1854 году было разрешено принять фамилию деда по материнской линии, чтобы впредь он и его потомки именовались князьями Голицыными-Прозоровским. Однако обратите внимание: на нашем конверте, отправленном в Царское село в 1892 году, части двойной фамилии княгини переставлены местами – Прозоровская-Голицына. В официальных документах такая вольность не допускалась, но в личной переписке, видимо, считалась приемлемой.
Судя по почтовым штемпелям, письмо из Завидово было отправлено 29 августа и уже на следующий день было доставлено в Царское Село. Неплохая скорость для 1892 года. Еще один нюанс: имя адресата и сам адрес на конверте написаны разными почерками – причем первый неспешный, почти каллиграфический, а второй явно торопливый. Логично предположить, что первый принадлежит дочери княгини Прозоровской-Голицыной Марии, проживавшей вместе с супругом в имении Карачарово близ Завидово. Сама же 66-летняя княгиня в то лето гостила на даче Монигетти – во всяком случае, этот адрес указан на конверте. Речь, конечно, не о даче самого придворного архитектора Царского села Ипполита Матвеевича Монигетти – он скончался за 15 лет до этой переписки, да и домик у него был очень скромным, деревянным. Скорее всего, фрейлина Мария Александровна проводила август на даче своей подруги – княгини Зинаиды Ивановны Юсуповой, для которой Монигетти в 1859 году построил шикарную загородную виллу в Царском селе. Этот миниатюрный дворец – фактически копия построенного веком ранее павильона «Эрмитаж» архитектора Бартоломео Растрелли – очень выделялся на фоне остальной здешней застройки.
После революции 1917 года это здание было национализировано: в нем сначала разместили детскую трудовую колонию, потом балетное училище, затем лабораторию (мукомолку) Института растениеводства, детский санаторий. Разумеется, все оригинальные интерьеры XIX века были уничтожены многочисленными перепланировками, существенно упрощен был и некогда шикарный фасад. Во время Второй Мировой войны дача была фактически разрушена, но позже восстановлена. В начале 2000-х годов здание было признано памятником федерального значения и взято в аренду Фондом 300-летия Петербурга на 49 лет. Начатая реставрация изрядно обветшавшей постройки, получившей народное называние “Розовая дача”, в настоящее время, к сожалению, “заморожена”.
К родовому имению Голицыных-Прозоровских в Пензенской губернии на берегу реки Хопер судьба оказалась еще менее благосклонной. Роскошная усадьба близ села Зубрилово – Зубриловка – была построена в конце XVIII века князем Сергеем Фёдоровичем Голицыным, точнее – солдатами Смоленского драгунского полка, коим командовал Голицын. Трехэтажное здание с портиком, балюстрадой, двухмаршевой лестницей, античными скульптурами, фонтаном, зимним садом, оранжереей и прудом считалось по меркам Пензенской губернии настоящим дворцом. Сохранились свидетельства о том, что здесь частенько гостил Гавриил Державин, нередко бывал будущий декабрист Кондратий Рылеев. А еще вместе с Голицыными в Зубриловке в 1799-1800 годах проживал наставник их детей, будущий известный баснописец Иван Крылов. Считается, что именно здесь Иван Андреевич написал басню “Свинья под дубом”. Где-то в округе должен быть и дуб, якобы посаженный Крыловым.
Некоторые источники утверждают, что в 1830-х годах в Зубриловке бывал и Михаил Лермонтов. Никаких документальных подтверждений тому мы не нашли, но памятник поэту на территории усадьбы Голицыных действительно стоял, причем вплоть до конца 1980 годов. Ну, а потом со статуей произошло то же, что и с самой усадьбой.
Однако не будем забегать вперед. Став хозяйкой Зубриловки в конце 1850-х годов, Мария Александровна прилагала немало сил для ее процветания, что было довольно непросто, учитывая отдаленность имения от обеих столиц. Благодаря заботам княгини, в конце XIX столетия старинная усадьба пережила новый этап своего расцвета – к сожалению, последний. Вице-президент Императорской академии наук Яков Карлович Грот, посетивший Зубриловку летом 1862 года, вспоминал: «Старый дом поддерживается, или, точнее, возобновляется в прежнем виде; стены его внутри увешаны портретами знаменитых предков хозяина».
Прославил пензенскую усадьбу Голицыных и другой ее знаменитый постоялец – художник Виктор Борисов-Мусатов, создавший целую галерею ее образов. Правда, он гостил здесь уже после смерти Марии Александровны, в 1901 и 1903 годах. Зубриловка уже пребывала в запустении, изредка навещаемая наследниками Голицыных-Прозоровских. Сестра Борисова-Мусатова Елена вспоминала: “Глубокая осень в Зубриловке увлекла брата по своим блеклым тонам красок умирающей природы… Возле дома, где он нас писал в солнечные летние дни, краски уже были печальные, серые, все гармонировало с темным осенним небом, покрытым тучами. Казалось, что и дом замер с окружающей его увядающей зеленью. Он лично пояснял нам, будто с окончанием жизни опустевшего помещичьего дома — «все уходило в прошлое», как изображены им на первом плане картины удаляющиеся призрачные фигуры женщин”.
В октябре 1905 года, в период крестьянских восстаний, Зубриловка изрядно пострадала, многое было разграблено и сожжено мужиками из соседних сел. С тех пор Голицыны-Прозоровские сюда не наведывались, усадьба, по сути, была бесхозной. Художник Василий Верещагин в своих мемуарах оставил подробное описание тех событий: «Погром усадьбы был назначен на 19 октября 1905 года. Во главе толпы шёл крестьянин соседнего села Изнаира, белый как лунь старик с четырьмя сыновьями, владевший 100 десятинами земли. За ним следовали 12 телег для нагрузки ограбленного добра. Старик шёл уверенной поступью, держа икону в руках, в твёрдом убеждении, что исполняет волю царя, повелевшего в три дня уничтожить и ограбить все соседние поместья. При переходе реки Хопер к толпе присоединилась вся зубриловская молодежь и тоже пошла на усадьбу. Погром начался с винного подвала, из которого выкатывались бочки одна за другой и тут же распивались. Когда вино было выпито, озверевшая стихийная толпа ворвалась в один из флигелей. Мебель подожгли, облив керосином и устроив сквозняк. Покончив с флигелем, толпа ринулась на главный дом и точно таким же образом подожгла и его, а пока огонь разгорался, начала грабить, частью молотками и ломами разбивать в мелкие куски всю мебель, бронзу, фарфор и разрывать в клочки все картины и портреты, уничтожая всё без разбора, что попадалось ей в глаза, в каком-то бессмысленном, беспощадном исступлении… Вскоре покончили и с домом — рухнули его крыша, полы и потолки и своею тяжестью пробили своды нижнего этажа. Начался погром другого флигеля, оранжерей, сараев и конюшен, а когда и от них ничего не осталось, толпа бросилась на больницу и только тут была остановлена слишком поздно подоспевшими войсками. Так же долго дымилось и тлело в окрестных деревнях награбленное добро, которое крестьяне из опасения обыска тщательно сжигали…».
После 1917 года здание главного дома усадьбы многократно меняло свое назначение: сначала в нем разместилась 3-я Петроградская сельхозкоммуна, затем дом отдыха, а в годы Великой Отечественной войны имение выполняло роль госпиталя. До конца 1970-х годов в стенах Зубриловки находился противотуберкулезный диспансер. Последние 40 лет усадьба XVIII века стоит заброшенной. В 2007-2008 годах предпринималась робкая попытка ее восстановить, но она не увенчалась успехом. Сегодня Зубриловка представляет собой очень печальное зрелище – усадьба практически руинирована.
Чудом уцелела до наших дней усадебная церковь Зубриловки, освященная еще в 1796 году в честь Преображения Господня. В начале 2000-х годов она была отреставрирована, в настоящее время является действующей. У ее стен даже сохранился небольшой некрополь. Три больших белых гранитных креста установлены на могилах бывших владельцев усадьбы – князя Александра Федоровича Голицына-Прозоровского, его дочери Ольги (1857-1879) и его супруги – адресата нашего первого конверта Марии Александровны Голицыной-Прозоровской. Издатель журнала «Русский архив» Петр Бартенев в некрологе о княгине сообщал: «23 ноября 1901 года в прекрасном Потемкинском храме Вознесения Господня у Никитских ворот отслужена заупокойная литургия по скончавшейся 14 числа в подмосковном селе Раменском княгине Марии Александровны Голицыной-Прозоровской. Эта достопамятная женщина была украшением русского образованного общества в течение последних четырех царствований. Жизнь ее была развитием и применением унаследованных ею по рождению качеств. Но, кроме того, что изящные художества и науки были ей сродни, она владела искусством здравой благотворительности, о чем свидетельствуют и село Раменское, и прекрасная Тамбовская Зубриловка. От её попечений о бедном люде жилось ему лучше в отношении нравственном».
Однако вернемся в 90-е годы XIX века, к переписке двух княгинь, матери и дочери. Дата 17 мая 1893 года, прекрасно различимая на почтовом штемпеле второго конверта, позволяет предположить, что в этом письме содержались поздравления для Марии Прозоровской-Голицыной, которая гостила в это время у своей дочери в родовом имении князей Гагариных Карачарово. Дело в том, что Мария-старшая именно в этот день отмечала свое 67-летие.
Мария-младшая появилась на свет в 1855 году. Так же как мать и бабка была фрейлиной Ее величества – собственно, иной карьеры у российской княжны быть не могло.
В счастливом браке с князем Григорием Григорьевичем Гагариным (1850-1918) она родила девятерых (!) детей, большинство из которых появились на свет в родовом поместье Карачарово. Их внучка Наталья (1905-1999. Лондон) много позже вспоминала о счастливых годах в любимом имении близ Завидово: «В зимнем доме из камня всегда жил дедушка. У него был скверный характер и все его боялись. Он выглядел как абиссинский царь Менелюк, страдал подагрой и ходил, опираясь на две палки, иногда что-то напевая. Ложился спать в 7 часов утра, а вставал к обеду или к чаю. Всю ночь он писал какие-то проекты по имению. При нем нельзя было упоминать о Наполеоне – он его терпеть не мог. Летний дом был деревянный, с верандой и балконами, покрытыми диким виноградом. Каждую весну и осень мы переезжали из дома в дом и даже переносили фортепиано. Бабушка, которую мы звали МА, была совсем не такая, как дедушка. Ее всюду было слышно, она бряцала побрякушками на запястьях. Живая, небольшого роста, с зелеными глазами, она в молодости была хорошенькая блондинка. Она любила, чтобы люди много разговаривали и были подвижные”.
Несмотря на трудный характер деда, Наталья очень любила его. После окончания юридического факультета Григорий Григорьевич работал чиновником Министерства земледелия и государственных имуществ. После смерти отца в январе 1893 года был избран на пост Предводителя дворянства Клинского уезда. В 1895 году был награждён орденами Владимира 4 степени и Анны 2 степени, произведён в камергеры, а в 1901 году получил чин Статского советника. Усадьбу Карачарово на берегу Волги молодой князь унаследовал от отца. Наталья вспоминала: “У дедушки было значительное молочное хозяйство. Были породистые швейцарские быки и местные коровы. Молоко и продукты вывозили в Москву. Были огороды, фруктовые сады и оранжереи. Был парк с прямыми аллеями, а позади летнего дома был пруд с островом и лодкой. Там водились караси, а версты за полторы было озеро, где водились щуки. В саду были два маленьких домика, а еще домик с кухонькой для детей, в который взрослые могли войти только согнувшись. На лугу стоял вагон, в который можно было запрячь лошадь, тоже для детских игр. Мы собирали грибы, их сушили, жарили со сметаной. А еще деревенские приносили землянику на продажу”.
До последних дней внучка князя Гагарина помнила, как узнала о смерти деда. “В мае 1917 года мы все отправились из Петрограда к себе в деревню. Там, в отличие от города, все было спокойно. Только стали ходить группы мужиков со старостой во главе к дедушке просить земли. Он обыкновенно сидел на крыльце и разговаривал с ними. Так как его боялись, то все было мирно, но земли постепенно все равно отдавались мужикам. Так прошло все лето, осень и Рождество. Однажды в январе утро настало не такое, как все. Мне было сказано сидеть в комнате, а за дверью было какое-то волнение и суета. Оказалось, что дедушка скончался во сне, и что старались вернуть его к жизни, но без успеха. Его похоронили на кладбище в соседнем селе”.
Супруга Григория Григорьевича, Мария Александровна, пережила мужа на 13 лет. После его смерти она покинула родовое имение, которое вскоре было национализировано. Проживала в Москве с сыновьями, занималась домашним хозяйством и шитьем. В ночь на 30 марта 1920 года была арестована и заключена в Бутырскую тюрьму. По ходатайству юридического отдела Московского Политического Красного Креста бывшую княгиню освободили с условием ограничения проживания в Москве в течение 3-х лет. Гагарина выехала в Тулу, после 1926 года эмигрировала во Францию. Скончалась 9 января 1931 года в Париже.
Вкратце проследим за такими разными судьбами детей князей Гагариных.
– Старший сын Григорий Григорьевич родился в 1876 году. Его восприемником при крещении был император Александр II. Григорий служил во флоте, был поручиком, судовым механиком. В возрасте 29 лет погиб на броненосце “Император Александр III” в Цусимском проливе в 1905 году. Воспоминания его дочери Натальи мы привели выше.
– Старшая дочь Мария Григорьевна родилась в имении Карачарово в 1878 году. Была фрейлиной Высочайшего Двора. Незадолго до 1917 года эмигрировала в Европу. Скончалась в 1953 году в Нью-Йорке.
– Анастасия Григорьевна тоже появилась на свет в Карачарово в 1879 году. Бывшая фрейлина тоже покинула Советскую Россию, скончалась в 1924 году в Болгарии.
– Георгий Григорьевич осчастливил родителей своим рождением в 1882 году опять же в родовом имении Карачарово. Эмигрировал, скончался в 1924 году в Королевстве сербов, хорватов и словенцев.
– Татьяна Григорьевна (1884-1925). Место смерти неизвестно.
– Глеб Григорьевич родился в 1887 году в Москве, после революции эмигрировал, умер во Франции в 1974 году.
– Игорь Григорьевич родился в 1891 году в Москве. Служил во флоте, герой Моонзунда, кавалер ордена Станислава 3 степени с мечами и бантом (1916). После 1917 году уволен от службы декретом СНК, но в 1919 году принят на службу в РККФ помощником начальника отдельного Морского Генерального штаба, спустя год стал заместителем особоуполномоченного по формированию морских сил Сибири. Благополучно пережил репрессии. Скончался в 1964 году, похоронен на Введенском кладбище.
– Олег Григорьевич родился в 1893 году, В 1915-ом окончил курс Императорского Александровского Лицея, в годы Первой Мировой войны служил санитаром в Красном Кресте. Был награжден Георгиевским крестом. Расстрелян в 1921 году.
– Младший сын, Ростислав Григорьевич был поздним ребенком и любимцем отца. Именно Он появился на свет в 1899 году, когда его мать была уже в весьма почтенном возрасте, ей было 44 года. Он избрал карьеру ученого. Эмигрировал, получил степень доктора химии, был директором Института неорганической химии им. Макса Планка. Скончался в ФРГ в 1984 году.
Что же касается усадьбы Карачарово, то вскоре после смерти князя Гагарина она была экспроприирована. В советское время здесь сначала располагалась центральная усадьба совхоза “Карачарово”, который в 1930 году стал называться совхозом имени МОПРа (Международная организация помощи революции). В марте 1937 года было принято решение о создании в
бывшей усадьбе Дома отдыха ВЦСПС, который сохранил историческое название “Карачарово”. И по сей день здесь находится пансионат “Карачарово”, VIP-корпуса которого по-прежнему располагаются в помещении бывшего главного княжеского дома.
