Три алюминиевых тюбика с мазью для защиты от комариных укусов. Произведены в Германии накануне Второй Мировой войны, в 1939-40 годах. Объем упаковки – 10 мл. Каждый тюбик закрыт пластиковой винтовой крышкой. Мазь “Mückensalbe” входила в стандартный сезонный набор снаряжения солдата вермахта. Оригиналы. Состояние соответствует возрасту. Тюбики не вскрыты, содержимое в целости.
На многочисленных сайтах и форумах копателей-любителей или знатоков амуниции и снаряжения времен Второй Мировой войны подобные артефакты значатся под общим названием “тюбики Вермахта” – емко и понятно. В давно поросших окопах и блиндажах энтузиасты по сей день находят подобные немецкие трофеи. Они не являются большой редкостью, на тематических аукционах можно встретить десятки предложений по продаже таких мазей (нем. Salbe) разной степени сохранности. И можно лишь искренне удивляться тому, с каким невероятным тщанием нацисты готовились к своему походу на Восток, пытаясь предусмотреть буквально каждую ситуацию. Да, это им нисколько не помогло – против “генерала Мороза” и бесстрашного советского солдата никакие тюбики не помогут. Но ведь как готовились! Поистине с присущим немцам педантизмом.
Только представьте, в комплект общевойскового снаряжения каждого солдата вермахта входили и мазь для борьбы с опрелостями на ногах (Fußschweißsalbe), и мазь от ожогов (Brandwundensalbe), и мазь от обморожения (Unguentum Ammonil Sulfokarwendolicil), и средство для защиты кожи от солнца (Lichtschutzsalbe), и вазелин для глаз (Augenvaseline), и мазь для увлажнения носа (Nasensalbe), и, простите, мазь от геморроя (Haemorrhoidensalbe), и даже мазь против запотевания стёкол противогаза (Brillenglassalbe). Причем все это можно было подобрать не только в идеальных пропорциях (разная доля жира), но и на разной основе. Хочешь, обрабатывай потные ноги салициловой мазью, а нет – так бери борную или цинковую. Мазь на основе собачьего, рыбьего жиров… Ихтиоловая, алкалиновая, ланолиновая, щелочная… Обезболивающая, антисептическая, дезинфицирующая, антимозольная, противогрибковая, антибактериальная, заживляющая, смягчающая, успокаивающая, профилактическая, лечебная… И все это не считая предметов личной гигиены – от презервативов «Vulkan» до увлажняющего крема от “Nivea”. Германская фармакологическая и косметическая промышленность с таким гигантским государственным заказом накануне Второй Мировой войны переживала настоящий бум. И солдат вермахта отправлялся на восточный фронт, пребывая в полной уверенности, что у него в вещмешке есть тюбик на любой случай жизни. И совершенно напрасно.
Рассмотрим наш тюбик повнимательнее. Его объем – 10 мл. Встречаются расфасовки вдвое больше, но много реже, ибо каждый грамм в вещмешке приходилось носить на себе. Сам тюбик алюминиевый (иногда выпускались пластиковые упаковки), выкрашен в белый цвет (упаковки с едкими мазями окрашивали красным цветом). Черной краской крупным шрифтом наносилось название препарата, а ниже более мелкими буквами название и номер Wehrkreissanitätspark – военного округа, к которому относилось санитарное управление, изготовившее мазь. В нашем случае это округ № IX, который базировался в Эрингсхаузене или Касселе. Всего военно-санитарных округов было 14. Главным округом управляли из Берлина, округом №1 – из Кенигсберга, округа №№ 2 и 8 базировались в оккупированных польских городах Щецин (нем. Штеттин) и Вроцлав (нем. Бреслау), округа №№ 17 и 18 располагались в Австрии – Вене и Зальцбурге. Остальные Wehrkreissanitätspark были закреплены за крупными германскими городами – от Мюнхена до Лейпцига. Причем ничем не примечательный Эрингсхаузен самым мелким из них, просто удобно расположенным в самом центре страны. Сегодня в этом городишке о его былом стратегическом военно-санитарном значении абсолютно ничего не напоминает.
Еще одна небольшая деталь, которая красноречиво свидетельствует о том, в какой стране выпускались эти мази. Абсолютно на каждом тюбике в верхней его части имеется надпись по кругу “Leere Tuben sammeln!”, что означает “Использованные тюбики собираются”. Остается только предполагать, из каких соображений немцами собирались пустые упаковки – в заботе об экологии, из экономии алюминия (возможно, изначально планировали отправлять тюбики на вторичную переработку) или просто из предосторожности, чтобы формула мази не досталась врагу. Но, судя по всему, этой инструкции на упаковке дисциплинированные фрицы следовали редко, иначе наши копатели не обнаруживали бы такое количество початых и нетронутых мазей по всему западу бывшего СССР.
Помимо бинтов, аспирина, пластыря, таблеток от кашля и шприца, мази обязательно входили в комплект медицинских подсумков. Специально для хранения и переноски этих тюбиков немцы производили жестяные полевые коробки – Blechschachtel. Эти легкие тюбиковые органайзеры были двух размеров: малый на 4 упаковки, большой – на 10. В любом случае, немного – на все случаи жизни мазей не запасешь. Поэтому комплект формировался в зависимости от сезона и климата: зимой старались, в основном, снабжать бойцов мазью от обморожений, согревающими составами, а летом обязательно клали в армейскую аптечку и мазь от комариных укусов. Кроме того, “Mückensalbe” обязательно входила в состав медицинских подсумков солдат, отправлявшихся воевать в Африку. В дополнение им выдавались головные уборы с москитной сеткой и спецпорошки для отпугивания насекомых.
Но то ли немецкие мази на русских, украинских и белорусских комаров не действовали, то ли мазей этих катастрофически не хватало, в мемуарах солдат вермахта очень часто встречаются жалобы на безжалостных крылатых кровопийц. Вот, например, отрывок из воспоминаний Гельмута Пабста о восточном фронте: “Добравшись до относительно безопасного места, сосредоточились в окопе и стали ждать темноты. Разделили между собой последние сигареты. Комары совершенно обезумели. Стало поступать больше сигналов. Я чуть с ума не сошел, расшифровывая их, потому что мой фонарь привлекал еще больше комаров. Справа и слева подступали болота. Целая танковая бригада русских, предположительно где-то справа, но такого рода вещи никогда не увидишь. Видишь только комаров — их в избытке — и ощущаешь пыль”. Да, в таких условиях “Mückensalbe” – что мертвому припарка.
Не проявили ожидаемой эффективности и многочисленные немецкие мази от обморожения, их бесполезность стала очевидна еще осенью 1941 года. Ни одна из 10 с лишним разновидностей разработанных в Германии мазей от обморожения не смогла победить нашего “генерала Мороза”. Приведем выдержки из мемуаров немецкого военного врача Ханса Киллиана, издавшего их после войны под названием “В тени побед”: “С 12 декабря по 31 января – 2993 случая обморожения 1 степени. 8532 второй степени. 849 – третьей степени. Итого – 12374. И это только одной армии. Знаете, как это происходит? Идет солдат по снегу. Снег постепенно набивается внутрь сапогов. Сначала тает, а потом превращается в лед. Через несколько часов его привозят в госпиталь, где санитар сначала разрезает сапог, иначе не снять. А потом долбит лед на ноге. Делать это надо очень осторожно, потому как тело промерзает так, что пальцы отламываются как сухие веточки. Порой отламываются ноги. Война – ужасна. Но еще ужаснее – не готовиться к войне”.
Несмотря на все мази, Киллиан уверен: Германия совершенно не подготовилась к войне с СССР, наивно полагая, что это будет веселое путешествие под губные гармошки и песенку «Лили Марлен». Немцы оказались не готовы не только к русскому морозу, они еще совершенно не знали, как лечить обморожение. Почти 3 месяца первого года войны – ноябрь, декабрь и январь – полевые медики в качестве эксперимента практиковали лечение обморожения прижиганием, отправив на тот свет сотни своих соотечественников. Лишь к концу января 1942 года у немцев появились первые специализированные лазареты для обмороженных.
Еще один очевидный фармакологический провал немцев – средство от вшей. Причем против этих паразитов человечество безуспешно искало панацею еще с самой Первой Мировой войны. Уже тогда борьба с педикулезом, угрожавшим массовыми вспышками эпидемий, прежде всего, сыпного тифа, была объявлена первостепенной задачей. «В геометрической прогрессии размножаются вши. Это настоящий бич окопной войны. Нет от них спасения. Некоторые стрелки не обращают на вшей внимания. Вши безмятежно пасутся в них на поверхности шинели и гимнастерки, в бороде, в бровях. Другие – я в том числе – ежедневно устраивают ловлю и избиение вшей. Но это не помогает. Чем больше их бьешь – тем больше они плодятся и неистовствуют. Я расчесал все тело… Охота на вшей, нытье и разговоры – все это повторяется ежедневно и утомляет своим однообразием», – вспоминал участник Первой Мировой войны, русский солдат Арамилев. Эта проблема из санитарно-гигиенической нередко перерастала в психологическую, подрывая моральный и боевой дух бойцов по обе стороны от линии фронта. Эти архивные снимки 1915-1918 годов красноречиво свидетельствуют о том, чем в основном были заняты вояки в минуты летнего затишья:
Слова русского солдата Первой Мировой войны почти точь в точь повторяют слова немецкого солдата Фрица Бельке, сказанные четверть века спустя, в боях подо Ржевом: “Найти, поймать и уничтожить вражеского господина особо кровожадного рода — вошь — становится длительным занятием. В складках одежды они нашли себе приемлемое место. Резервная армия гнид ожидает своего часа. Она тотчас заменит кровавые потери на поле боя между ногтями больших пальцев. Уничтожение вшей посредством кипячения одежды в этих условиях невозможно и также бесполезно, — некоторые все равно выживают. Также поставляемое средство против вшей «Russla-Puder» не наносит им никакого вреда. Не только их опасность, как переносчиков устрашающего сыпного тифа, принуждает действовать каждого мужчину, но и их ползание, царапание и заметное оживление, когда из холода попадаешь в теплые обстоятельства.”
Упомянутое Фрицем Бельке средство от вшей «Russla-Puder» – это отдельная история. Контроль за созданием эффективного порошка против этих паразитов взял на себя личный врач Гитлера – Теодор Гилберт Морелль, которого одни считали шарлатаном, а другие обвиняли в том, что он подсадил фюрера на психотропные препараты. Результатом его лабораторных изысканий и стало средство «Russla-Puder», за которое Морелль даже получил Рыцарский крест ордена «За военные заслуги». Для внедрения порошка в действующие части был создан рекламный плакат, на котором мавр расправлялся с вошью гигантских размеров. Фюрер даже пообещал: если порошок действительно окажется эффективным, его создатель будет увековечен в камне. О качестве препарата красноречиво свидетельствует не только отсутствие монумента, но и содержимое мусорок на немецких позициях: невскрытые упаковки с «Russla-Puder» попадались в них чаще всего. Содержимое пакета было не только неэффективным, так еще и нещадно воняло, что тоже не добавляло настроения немцам в и без того антисанитарных условиях.
Как пишет американский специалист по вооружению Гордон Л. Роттман в книге «Боевое снаряжение вермахта 1939-1945 годов», у каждого немецкого солдата была так называемая «сухарная сумка» – аналог нашего вещмешка, только прямоугольной формы. Ее подвешивали на ремне над правым бедром. Помимо пайка в этой сумке должны были находиться: набор для умывания (Waschzeug), бритвенный набор (Rasierzeug) и набор для шитья (Nahzeug). Кроме того, бойцы регулярно получали разные виды мыла, зубные порошки и щетки, ополаскиватели для рта, бритвенные наборы, расчески, зеркальца, увлажняющие кремы, пилочки для ногтей, стиральный порошок, средства для ухода за обувью, а также специальные гребни для вычесывания паразитов из волос. Но при всем этом немцы в первый год войны абсолютно не использовали прачечно-дезинфекционные службы. Хлебопекарные роты были, скотобойные взводы были, подвижной механизированный мини-мясокомбинат с коптильным цехом – пожалуйста. А банно-прачечного отряда, как в советской армии, не было. Так что наши ребята с обмылком хозяйственного мыла могли дать фору любому немцу с его коллекцией мазей, кремов и лосьонов. Тем более, что все эти средства на деле оказывались бесполезными.
Наученные горьким опытом, немцы начали регулярно устраивать банные дни. А параллельно германские медики пытались в тылу решить вопрос с инфекционными заболеваниями, переносимыми паразитами. Уже в конце 1941 года в 46-м блоке концлагеря Бухенвальд было создано специальное отделение, в котором около полутысячи заключенных участвовали в испытаниях вакцины против сыпного тифа. В результате безжалостных экспериментов погибло около 20% подопытных. В СССР в то же время решением этой задачи занимались специалисты Пермской школы микробиологии под руководством Алексея Пшеничнова. В 1942 году советские ученые создали эффективную вакцину для профилактики сыпного тифа, которая позволила предотвратить эпидемию в действующей армии и в тылу во время Второй Мировой войны.
