Двойной лорнет скосясь наводит…

Дамский складной двойной лорнет конца ХIХ века. Конструкция оптического прибора проста: две линзы в латунной оправе крепятся с помощью подвижного шарнира к рукоятке, покрытой эмалью. В середине ХIХ века этот аксессуар использовался не столько для чтения, сколько ради придания некой утонченности и изысканности образу своего владельца. Мужчины нередко носили лорнет для того, чтобы придать своей персоне больший вес в обществе: в это устройство было принято рассматривать людей низшего социального статуса. Именно за это княжна Мери негодовала на Печорина. Однако ближе к XX веку лорнет у мужчин сменился на более практичное пенсне. У светских же дам этот аксессуар вплоть до 20-х годов XX века оставался едва ли не обязательным для выхода в свет. Читать дальше…

*   *   *

Глядельце. Это, пожалуй, самое лаконичное и забавное из всех определений лорнета за его 250-летнюю историю. В 1867 году именно такой синоним к названию этого изящного предмета подобрал в своем  «Толковом словаре живого великорусского языка» Владимир Даль. Изначально слово lornette  французского происхождения, хотя считается, что придумал прибор в том виде, к которому мы привыкли, англичанин Джордж Адамс. Однако прежде чем вести речь о самом лорнете и его исключительном значении в светской жизни российской и европейской аристократии XVIII-XIX веков, считаем необходимым хотя бы вкратце проследить эволюцию устройств для коррекции зрения: все-таки лорнет – это отнюдь не первая ее ступень.

Начать придется издалека. Еще в гробнице фараона Тутанхамона была найдена пара тончайших спилов изумруда, впаянных в бронзовую пластинку – своеобразные очки от солнца. В Древней Греции для улучшения зрения использовали отшлифованные кристаллы горного хрусталя. Жаловался на свои глаза и античный философ Цицерон, однако ученому мужу тогда так и не смог никто помочь. Зато спустя полтора столетия римский император Нерон для того, чтобы снизить остроту восприятия кровавого зрелища на гладиаторских боях, смотрел на происходящее через отшлифованный изумруд. По крайней мере, так утверждает Плиний Старший. Изумруду издавна приписывалась способность дарить покой, но в случае с римскими императорами он, по сути, он выполнял роль линзы.

В Х веке уже нашей эры арабский ученый Ибн аль-Хайсам (Альгазен) обратил внимание на увеличение букв под стеклянным шаром. В своем «Трактате об оптике» он изложил особенности преломления световых лучей через такие выпуклые стекла. Именно Альгазена следует считать одним из первых авторов теории очковой оптики. Но дальше этих наблюдений дело тогда не пошло. Оно вообще застопорилось почти на 12 веков.

Лишь 1267 году английский монах-францисканец и философ Роджер Бэкон впервые описал принцип использования стеклянных линз на практике. Кстати, слово «линза» к тому времени уже было известно – оно происходит от латинского “lens”, означающего чечевичное зерно. Бэкон пытался вытачивать линзы специально для людей со слабым зрением и даже преподнес одну из них в дар папе Клименту IV. Особого эффекта от них не было, но слух о “волшебных стеклах” разнесся по всей Европе. Однако историки приписывают авторство изобретения первых очков вовсе не Бэкону, а итальянцу Сальвино Д’Армате и датируют это событие 1284 годом. Впрочем, никаких документальных подтверждений этой версии нет. Исследователи просто поверили на слово монаху-доминиканцу Джордано да Ривалто, который 23 февраля 1305 года заявил в своей проповеди следующее: «Не прошло и 20 лет с тех пор, как было открыто искусство изготовления очков, призванных улучшить зрение. Это одно из самых лучших и необходимых искусств в мире. Как мало времени прошло с тех пор, как было изобретено новое, никогда не существовавшее искусство. Я видел человека, первым создавшего очки, и я беседовал с ним». Этим человеком, по заверению да Ривалто, и был Сальвино Д’Армате. На надгробье последнего, почившего в 1317 году и похороненного в соборе Санта-Мария-Маджоре, написано: «Здесь покоится тот, кто первым изобрел очки».

Дальнейшее копание в этой истории больше похоже на реконструкцию событий. В Венеции в XIII веке, действительно, изобрели тонкое прозрачное стекло, которое подходило для изготовления линз. Предполагается, что стекловар Д’Армате однажды заметил, что капля стекла, застывшая особым образом, не только увеличивает предметы, но и позволяет видеть их более четко. После этого предприимчивый итальянец якобы и начал выпускать очки, которые в ту пору внешне походили на обточенный осколок. Д’Армате свято хранил рецепт чудо-стекла и принцип его шлифовки. Наверное поэтому гильдии венецианских стекольщиков долгое время оставались мировыми монополистами в производстве очков. Пизанский монах Алессандро делла Спина в начале XIV века добавил к линзе оправу – в результате получилось приспособление для чтения, похожее на монокль. А через полвека появилось и первое их изображение – в 1352 году окуляр нарисовал на одной из своих фресок монах Томмазо да Модена (сегодня находится в церкви Тревизо). Известно также, что великому Петрарке (1304—1374) врачи тоже прописали очки. Это были стекла из зеленого берилла (beryll). Сделанная из берилла линза впоследствии была названа “brillе”, что в переводе с немецкого означает “очки”.

Из Европы “оптические камни” попали в Поднебесную. В китайской летописи начала XV века говорится, что правитель одной из европейских стран преподнес императору сразу десять очков, которые были приняты с большой благодарностью. К этому времени уже появилась новая конструкция этого устройства – из двух стекол. Таким подобием пенсне пользовались по-разному: держали при чтении перед глазами рукой, прикрепляли к головному убору или парику, привязывали шнурком к голове. Во второй половине XV века, когда в Европе стали распространяться печатные книги, прибор с увеличительными линзами для многих стал просто необходимостью.

В XVI веке очки хоть и становятся привычной вещью, но активно подвергаются критике некоторых церковных служителей. По их мнению, плохое зрение, как и все другие болезни – это кара небесная за грехи, а линзы якобы являлись дьявольским изобретением, чтобы противодействовать воле Божией. Даже чертей и ведьм на старинных гравюрах иногда изображали в очках. Но, несмотря на противодействие церкви, в это время в Европе появляются первые двояковогнутые “очки для молодых” – для близоруких людей. До этих пор изготавливались только двояковыпуклые стекла, которые называли “очками для старых”. Первым достоверным свидетельством использования очков от близорукости считается портрет папы Льва X, выполненный Рафаэлем в 1517 году. Понтифик, отправляясь на охоту, всегда брал с собой это приспособление для усиления зрения.

Свою руку к устройству для коррекции зрения приложил и Леонардо да Винчи. Он первым представил модель человеческого глаза и даже провел с ней эксперименты. “Для того, чтобы на опыте исследовать как зрительная способность принимает образы предметов в глазу, нужно сделать стеклянный шар 5/8 локтей в диаметре, а затем удалить в нем с одной стороны столько, чтобы можно было поместить лицо до ушей, а затем на дне утвердить дно ящика в 1/3 локтя с отверстием в середине в четыре раза большим, не деля зрачок глаза.

Кроме того, надо укрепить шар из тонкого стекла диаметром в 1/6 локтя. Когда это сделано, наполни все прозрачной и светлой водой и погрузи взор в эту воду, смотри в шар и примечай, – ты увидишь, что такой инструмент будет посылать образы к глазу, как глаз посылает их зрительной способности”, – писал великий Леонардо. Для тех, кто не понял, поясним: мы только что привели описание макета первой контактной линзы. Известно также, что да Винчи активно советовал людям исправлять плохое зрение искусственными стеклянными линзами.

В Россию очки впервые попали в начале XVII века из Германии. Стоили они очень дорого, но, тем не менее, пользовались спросом и служили показателем благосостояния. Немецкие очки были, в частности, у царя Алексея Михайловича – человека не только начитанного, но и пишущего. В «Расходной книге» первого русского государя из династии Романовых есть такая запись за 1614 год: “Для царя у московского гостя были куплены очки хрустальные с одное сторону гранены, а с другую гладкие, что, в них смотря, многое кажется». При этом у патриарха Никона в ту пору было уже целых восемь пар очков. Во второй половине XVII века Россия начала закупать очки оптом. В 1670 году из Западной Европы в Москву была привезена 491 дюжина очков. То есть, 5892 пары.

До XVIII века производители долгое время не могли придумать удобное крепление для очков.

Ситуацию спас лондонский оптик Эдвард Скарлетт – он первым додумался сделать дужки. На концах первых дужек не было заушников, они заканчивались петлей или кольцом, к которым было удобно привязывать шнурок. И только в 80-х годах XVIII века у очков появляется гибкий заушник. Ну а с появлением носоупора вместо простой перемычки между стеклами очки, наконец, перестают съезжать на нос при малейшем движении головы – появилась возможность носить их постоянно. Это обстоятельство позволило Наполеону I заказать 200 тысяч пар очков цвета «нильской грязи» для своей армии. Каждый солдат обязан был носить их во время Египетской экспедиции, чтобы спасти глаза от яркого африканского солнца.

У дам в конце XVIII века становятся популярны «оптические веера». Наиболее ранние из них имели линзы, вставленные в ручки. Впоследствии они перекочевали непосредственно на раздвижное опахало — это позволяло застенчивой леди наслаждаться интересующим ее зрелищем, одновременно прикрывая лицо. Такого рода веера были особенно распространены при французском дворе. В 1782 году, когда наследник российского престола посетил Францию под именем графа дю Нор (графа Северного), молодая королева Мария-Антуанетта, приглядевшись к супруге Павла Петровича, дружелюбно молвила ей: «Мне кажется, княгиня, что у нас с вами одинаковый недостаток, близорукость. Против него у меня вделана в веер лорнетка – поглядите, по глазам ли она вам будет?» Вслед за этим августейшей гостье был преподнесен роскошный веер, украшенный бриллиантами.

К этому времени относится и изобретение лорнета. Впрочем, существует две версии появления этого аксессуара. Согласно первой, его история началась еще в XV веке с перевернутых очков, напоминавших раскрытые ножницы. Сохранилась редкая миниатюра XV века «Св. Екатерина с философами», на которой изображено такое устройство. Однако носить его было неудобно, поэтому вскоре очки перевернули и стали держать за перемычку между линзами, которая теперь стала выполнять функцию рукоятки. Согласно другой версии, лорнет был создан в конце XVIII века. В это время из моды вышли парики, так что приборы для улучшения зрения стало просто не к чему крепить.

Изобретателем лорнета считается английский оптик, изготовитель математических приборов и глобусов Джордж Адамс. Он ориентировался на высшие слои британского общества и хотел сделать роскошные очки для аристократов, которые отличались бы от обычных «плебейских» нестандартным дизайном. Так появился изящный лорнет в тонкой оправе на длинной ручке. Изначально он имел только одно стекло и походил на современную лупу. Известно, что таким приспособлением активно пользовался российский император Александр I, у которого с детства левый глаз плохо видел. «Я заметила, что император наблюдал за нами при помощи маленького лорнета, который он всегда прятал в рукаве своего мундира и часто терял», – вспоминала одна светская дама. Действительно, лорнет часто выпадал из-за обшлага мундира рассеянного императора и едва ли не ежедневно разбивался. Одна из разбитых лорнеток Александра Павловича до сих пор хранится в Оружейной палате.

Как мы уже отмечали, слово “лорнет” французского происхождения и является производным от глагола “lorgne” – коситься. Это не случайно. Дело в том, что одно из назначений лорнета – наблюдение предметов, расположенных сбоку. Кстати, этот же глагол во французском языке имеет и другие значения – «тайно желать», «заглядываться на». В 1793 году популярный журналист того времени Себастьен Мерсье в статье «Лорнеры», напечатанной в журнале «Tableau de Paris», сообщал следующее: «Париж переполнен этими лорнерами, уставившими на вас свои глаза, запечатлевающими вашу персону пристальными и неподвижными взглядами. Такое поведение настолько распространено, что даже не рассматривается как нечто неподобающее. Дамы не раздражаются, когда их разглядывают при входе в театр или во время прогулки. Да и как можно ожидать раздражения, если меж них самих лорнеров предостаточно…»

Однако в России отношение к подобному поведению было далеко не столь терпимым. Начиная с 1810 года «лорнирование» в общественных местах стало считаться предосудительным. Прямое рассматривание другого человека осуждалось этикетом, и взгляд через очки приравнивался к подобной бесцеремонности. Московский главнокомандующий И.В.Гудович собственноручно отнимал лорнет у фланирующих франтов с возгласом: «Нечего вам здесь так пристально разглядывать!» В качестве мер по борьбе с безнравственностью в начале XIX века в России ношение очков было запрещено всем лицам в форме, и лишь в неофициальной обстановке офицерам и студентам разрешалось пользоваться лорнетом. Привилегию носить очки нужно было заслужить. Почти совсем слепой министр финансов Е.Ф.Канкрин, военный историк А.И.Михайловский-Данилевский, офицер В.М.Каченовский были удостоены личного разрешения Николая I на постоянное ношение очков. А вот молодому близорукому поэту Антону Дельвигу, сокурснику Пушкина, такая честь оказана не была. В лицее ему всякая женщина казалась прекрасной, но лишь выйдя из здания и надев очки, он видел реальную картинку.

В 1817 году появляется очередная новинка – двойной складной лорнет, аналогичный тому, что представлен в нашей коллекции. В России такой вариант называли лорнеткой. Усовершенствованная изысканная конструкция неожиданно стала очень модным аксессуаром. Лорнет стали носить даже те, кто в нем совершенно не нуждался по состоянию здоровья. Щеголи кинулись заказывать очки на ручке с простыми стеклами, чтобы придать себе более солидный вид. А эпоха Просвещения и сентиментализм превратили очкарика в настоящего культурного героя, слабое зрение считалось неотъемлемой чертой чувствительной натуры – уязвимой и романтичной.

В это время на подиуме европейской моды появляется персонаж, который, в отличие от любителя-лорнера, пользуется лорнетом профессионально и виртуозно, подчас превращая его в губительное оружие. Это английский денди — типаж, распространившийся вскоре по всей Европе. В середине столетия консервативная Британия переживает нашествие «макарони» — гламурных молодых людей, совершивших путешествие по континенту и щеголявших длинными локонами, одеждой экстравагантного покроя и «стеклами для разглядывания». Но не нужно думать, что сощуренный взгляд денди был и впрямь слаб. Напротив, он замечает каждую мелочь, а при случае разит наповал. Достаточно презрительного оглядывания с головы до ног или намеренного неузнавания — и вы погибли в глазах общества. Так что не стоит удивляться тому, что княжна Мери так осерчала на Печорина, за то, что тот бесцеремонно пялился на нее через лорнет: “Молча с Грушницким спустились мы с горы и прошли по бульвару, мимо окон дома, где скрылась наша красавица. Она сидела у окна. Грушницкий, дернув меня за руку, бросил на нее один из тех мутно-нежных взглядов, которые так мало действуют на женщин. Я  навел на нее лорнет и заметил, что она от его взгляда улыбнулась, а что мой дерзкий лорнет рассердил ее не на шутку. И как, в самом деле, смеет кавказский армеец наводить стеклышко на московскую княжну?”

Лорнет использовали и для флирта, который в этом случае мог принять рискованно откровенную форму. «Предположим, вы намерены засвидетельствовать даме свое восхищение ее прелестями… Когда вы поднимаете ваш лорнет, она догадывается о благоприятном впечатлении, произведенном ею на вас. Она обращает на вас внимание. После этого вы подаете ей знак глазами, что придает вам интригующий вид. О вас решат, что благодаря лорнету вы оценили каждую деталь и досконально рассмотрели очертания под одеждой», – писал  в 1841 году Ф. Дерьеж в своей статье “Психология льва”.

Однако неумелое использование лорнета жестоко осмеивалось. Как, например, в стихотворении Павла Федотова “Женитьба майора” (1854):
  У него ведь ничего
  Нет святого, – хвастунишка,
  Пустомелишка, мотыжка;
  Хуже нет в полку у нас,
  А посмотришь, как подчас
  Нос подымет, глазки сузит,
  Зафидонит, зафранцузит.
  И с презрением на свет
  В свой расколотый лорнет
  По верхам глядит!..

В российской культурной традиции образ щеголеватого молодого человека начала XIX века неразрывно связан с героем пушкинского романа в стихах «Евгений Онегин». Не случайно Александр Сергеевич использует слово “лорнет” в этом произведении не менее 7-ми раз. Это едва ли не самодостаточный персонаж, который появляется уже в первой главе, вместе с описанием самого Онегина, приехавшего в театр:
Онегин входит:
Идет меж кресел по ногам,
Двойной лорнет скосясь наводит
На ложи незнакомых дам.

В этой же главе Пушкин насмешливо советует маменькам тщательно следить за поведением на балу своих готовых к любовным шалостям дочерей:
Вы также, маменьки, построже
За дочерьми смотрите вслед:
Держите прямо свой лорнет!

Далее Александр Сергеевич использует слово “лорнет” только в сочетании с прилагательными – для того, чтобы передать эмоциональность ситуации, всю гамму чувств и переживания героя или героини. Лорнет у Онегина то разочарованный, то неотвязчивый, то вдруг ревнивый, а у Татьяны он невнимательный. В главе «Странствование Онегина» автор описывает, как жила веселая дворянская молодежь, «ребята без печали», как они посещали оперу:
А сколько там очарований?
А разыскательный лорнет?
А закулисные свиданья?..
A prima donna? А балет?…

Кстати, лорнет в руках театрала вскоре породит и более совершенный оптический прибор – театральный бинокль. Не случайно в ту пору в Париже был безумно популярен оптик Шевалье, предлагавший театральные бинокли с 32-кратным увеличением. Первые экспериментальные бинокли появились почти одновременно с телескопическими монокулярами в начале XVII века, но до 1800 года не получили широкого распространения ввиду несовершенства технологий. Наиболее ранние успешные разработки в этом направлении связывают с семейным предприятием Фохлэндеров. В 1756 году, во времена расцвета Австро-­Венгерской империи, Кристоф Фохлэндер основал в Вене «Мастерскую точной механики и оптики». В 1807 году его сын Иоганн Фридрих, идя навстречу чаяниям венских театралов, превратил зрительную трубку в театральный бинокль. Трудно сказать, когда в продажу поступили первые экземпляры. Ныне самое раннее сохранившееся изделие этой фирмы датируется 1823 годом, но весьма вероятно, что штучное производство было налажено лет на десять раньше. В 1823 году «Journal de Dames et de la Mode» отмечает: «Букетик фиалок, вышитая косынка, большой оперный бинокль и флакон с нюхательной солью — вот четыре вещи, которые модной даме необходимо иметь в театре».

Зато лорнет явился настоящим спасением для аристократов. Дело в том, что в высшем обществе ношение очков на носу считалось безвкусицей, портящей внешний облик. Исключение делалось только для глубоких стариков и представителей менее знатных сословий – ученых, художников, стряпчих, студентов. Дамы испытывали к очкам особенное отвращение и старались не пользоваться ими как можно дольше – чтобы не уродовать лицо. Не только женщины, но и знатные мужчины избегали ношения очков. Например, в одном из рассказов Эдгара По богатый юноша, стеснявшийся очков, влюбляется в собственную прабабку, приняв ее за юную деву. «Против докучной близорукости я применял всевозможные средства, за исключением очков. Будучи молод и красив, я их, естественно, не любил и всегда решительно от них отказывался. Ничто так не безобразит молодое лицо, придавая ему нечто излишне чопорное или даже ханжеское и старообразное», – так описывал мысли своего героя родоначальник детективного жанра. Лорнет же был удобен в обращении, импозантен и напоминал скорее игрушку или украшение, чем прибор для коррекции зрения.

По одной из версий, именно антимода на очки стала роковой для Александра Пушкина. По рассказам современников, в тот роковой день 8 февраля, когда поэт со своим секундантом Данзасом ехал к Черной речке, им навстречу ехала супруга Пушкина Наталья Николаевна Гончарова, возвращавшаяся в санках с прогулки. Александр Сергеевич смотрел в другую сторону и не заметил жену, а Данзас поклонился даме и даже якобы попытался дать ей понять, куда они отправляются, для чего выбросил на мостовую несколько пистолетных пуль. Но Наталья Николаевна была близорука и, к сожалению, как все знатные дамы того времени, не носила очков. Она не только не увидела пули, но и самого Данзаса не узнала. Дуэль состоялась.

В середине XIX века лорнет стал считаться почти обязательным атрибутом светской дамы. Карманов тогда в женской одежде не было, поэтому этот аксессуар носили на шейной цепочке, на поясе, на шатлене или же на цепочке на запястье (мужчины – пристегивали к жилетке). Актриса Софья Гословская так описывала облик женщины из высшего общества: «Шляпа со страусовым плерезом или с белым пучком стрельчатых эспри при визитах никогда не снимались. Левой рукой, обычно украшенной кольцами, дама умело, привычным движением подхватывала своё длинное, до полу, платье, в правой держала лорнетку, то поднося её к глазам, то небрежно опуская». В женских руках лорнет, наравне с веером, стал орудием виртуозной игры – кокетства. Дамы с его помощью демонстрировали свои красивые запястья, тонкие пальцы, отпускали изящные жесты, подавали знак кавалеру – выказывали свое расположение или же полное пренебрежение. Впрочем, для так называемых “эмансипанток” новая мода стала настоящим вызовом. Пытаясь убедить общество в том, что для них внешняя привлекательность абсолютно не важна, они намеренно «уродовали» себя очками с синими стеклами.

Итак, использование лорнета в великосветской беседе было настоящим искусством. Да и сами эти предметы в середине XIX века стали выглядеть как произведения искусства. Их изготавливают лучшие ювелирные дома Европы. Известно, что Луи Картье создал для княжны Лобановой-Ростовой лорнет из платины с вставками из бриллиантов и сапфиров, а для князя Феликса Юсупова был изготовлен экземпляр с 442 бриллиантами. Коко Шанель, которая постоянно носила с собой лорнеты, получила от герцога Вестминстерского в подарок изысканный аксессуар с алмазами и жемчужинами. Позже она подарила его Сергею Дягилеву. В начале XX века в ассортименте популярной и по сей день немецкой оптической компании Rodenstock было около 30 вариантов лорнетов. Впрочем, в России были и собственные предприятия такого рода.

Крупнейшие магазины петербургских коммерсантов-оптиков были сосредоточены на Невском проспекте напротив Гостиного двора. Здесь, в доме 46, размещался магазин торговой фирмы «И.Э. Мильк», основанной в 1848 году Иоганном Мильком. Среди заказов, которые выполняло предприятие, были очки и лорнеты для императрицы Марии Александровны и императора Александра II. В доме 44 на Невском проспекте находился оптический магазин Ивана Урлауба. Помимо медицинской техники фирма производила морские, полевые и театральные бинокли, лорнеты и очки. Крупнейшим и старейшим московским предприятием была мастерская Трындиных, основанная в 1809 году. Дорогие лорнеты производила, в частности, фирма «Фаберже». В Оружейной палате Московского Кремля до сих пор хранится лорнет великой княгини Елизаветы Федоровны, изготовленный именно этой знаменитой компанией.

Во второй половине XIX века появились лорнеты, которые могли автоматически складываться и открываться. В качестве механизма в них использовался небольшой рычаг или пружина. Уже в ту пору покупатели выбирали лорнеты по каталогам: у одних оправа и ручка были изготовлены из панциря черепахи, у других – инкрустированы драгоценными камнями, третьи – отделаны перламутром и слоновой костью. Рукоятка лорнета нередко выполнялась в виде элегантного драгоценного кулона, украшенного монограммой. Такие аксессуары были очень дорогими и передавались по наследству, наряду с другими фамильными ценностями. Став показателем благосостояния, лорнеты неизбежно начали его подрывать: так, при среднем годовом доходе французского буржуа 180 ливров позолоченный или фарфоровый лорнет нередко стоил от 300 до 900 ливров.
Намедни к нему подъезжает
Чиновник на тройке лихой.
Он в теплых высоких галошах,
На шее лорнет золотой, – метко подмечал в свое время Козьма Прутков в стихотворении “На взморье”.

У мужчин тоже была своя мода на очки. В 50-е годы XIX века получает распространение пенсне. Внешне похожее на старинные очки без дужек, оно крепилось на носу с помощью удобных пружинных наносников. Световые проемы пенсне вначале имели круглую форму, но в 1841 году на рынке появились модели с овальными стеклами. Закрепляли его на шнурке или цепочке к лацкану или пуговице. Применение новых материалов, в частности пружинной стали, позволило создать пенсне, которое было легким и, вместе с тем, довольно крепко “сидело” на носу. Однако врачи не приветствовали тугие зажимы, поскольку они нарушали кровообращение. Тем не менее, пенсне было очень популярным. В России первым из Романовых, кто начал носить пенсне, был великий князь Константин Николаевич. Фотографии, на которых он запечатлен в таких очках, датированы еще 1860-м годом. Вслед за ним и другие князья стали появляться на людях в пенсне. Пожалуй, самыми известными ценителями этого аксессуара были Антон Чехов и Теодор Рузвельт. На рубеже XIX-XX веков пенсне прочно ассоциируется с образом врача, ученого, гимназической начальницы, преподавателя – словом, всех тех, кто был занят умственным трудом. Об этом красноречиво говорят строчки из стихотворения Саши Черного “Искатель”:
С горя я пошел к врачу,
Врач пенсне напялил на нос:
«Нервность. Слабость. Очень рано-с.
Ну-с, так я вам закачу Гунияди-Янос”.

В юности носила пенсне и Марина Цветаева, о чем свидетельствуют воспоминания ее сестры Анастасии: «Портили Марину очки. Сменив их в 16-17 лет на пенсне, затем, сняв и его, похудев, она к своим девятнадцати – двадцати годам стала просто красавицей». Если женщины иногда и носили пенсне, то монокль был исключительно мужским аксессуаром. Автор одного из мужских журналов писал, что «женщина едва ли может нанести больший урон своей изящной натуре, своему темпераменту, своему естественному нраву, чем тот, который она способна нанести себе моноклем». Этот оптический прибор был специально разработан для того, чтобы корректировать зрение одного глаза. В этой связи интересно, на наш взгляд, замечание врача-офтальмолога Адольфа Сцили, сделанное им в 1882 году: «Монокль? Что это? Кто в хорошей компании, занимающейся производством очков, говорит о монокле!? Монокль – авантюрист, франт, ветрогон, нередко пустышка с оконными стеклами». По мнению доктора Сцили, монокль для коррекции зрения абсолютно не пригоден, тем не менее он отдавал ему должное с эстетической точки зрения.

Одиночную линзу в оправе доставали из жилетного кармана, вставляли в глазную впадину, зажимая мускулами лица между бровью и щекой. Лицо с моноклем приобретало особое высокомерно-брезгливое выражение и в сочетании с безупречно выбритым лицом, идеально ровным пробором посреди гладко зачесанных волос, белоснежным пластроном (накрахмаленная грудь мужской сорочки) и бриллиантовой булавкой в галстуке создавало образ аристократа. В среде гвардейских офицеров, особенно немецких, монокль пользовался бешеной популярностью. Сохранилась карикатура, напечатанная в 1897 году в немецком сатирическом еженедельнике “Simplicissimus”. На ней изображены два моющихся в бане мужчины, один из которых – с моноклем. Между ними имеет место следующий диалог:
– Господин офицер, вы носите монокль в бане?
– Я боюсь, что иначе меня примут за гражданского.

Кстати, в германской армии традиция носить монокль сохранялась довольно долгое время. На знаменитом фото 1945 года фельдмаршал Кейтель подписывает капитуляцию Германии именно в монокле. Долгими тренировками мужчины оттачивали умение моментально вставлять это стеклышко и так же, расслабив мускулы, «скидывать» его из глазной впадины. Эмоциональным людям приходилось сложнее всего: стоило удивиться и приподнять бровь, как монокль выпадал.

В этой связи представляется интересным такое понятие, как “perdumonocle” (perdu – потерянный). Термин «пердюмонокль» означает высшую степень замешательства. К счастью, избежать потери этого аксессуара помогала цепочка, которая, как правило, крепилась к предмету одежды. В Советской России одним из последних обладателей монокля был Михаил Булгаков. Получив свой первый гонорар в газете «Гудок», он сразу же на толкучке приобрел монокль и сфотографировался. В редакции за этот снимок он подвергся многочисленным остротам и насмешкам. Как тут не вспомнить знаменитое маяковское “солнце моноклем вставлю в широко растопыренный глаз”. Эти фотографии автор «Мастера и Маргариты» любил раздавать друзьям и знакомым. Похоже, для Михаила Афанасьевича монокль стал своеобразным эпатирующим символом буржуазности, советской «неотмирности». Отнюдь не случайно своего Коровьева, одного из самых эксцентричных персонажей в свите Воланда, Булгаков снабдил треснутым пенсне.

Но вернемся к лорнету. Даже социалистическая революция не сразу наложила табу на этот модный и откровенно буржуазный аксессуар. Об этом свидетельствуют строки, которые в 1926 году Игорь Северянин посвятил Зинаиде Гиппиус (впрочем, к этому времени сама поэтесса уже 6 лет живет в Париже):
Её лорнет надменно-беспощаден,
Пронзительно-блестящ её лорнет.
В её устах равно проклятью “нет”
И “да” благословляюще, как складень.

Не забудут лорнет и много позже. Например, Иосиф Бродский в своем “Литовском дивертисменте”, написанном в начале 70-х, не смог найти другого предмета, который бы так точно символизировал минувшую эпоху:
Родиться бы сто лет назад
и сохнущей поверх перины
глазеть в окно и видеть сад,
кресты двуглавой Катарины;
стыдиться матери, икать
от наведенного лорнета.

И все-таки в начале 30-х годов XX века в моду снова возвращаются пресловутые очки с заушниками. У них будет множество разновидностей и новаций. Позже изобретут модели с комбинированными линзами, позволяющими и читать, и смотреть вдаль. Потом будут незапотевающие очки, предохраняющие от попадания воды в глаза, «хамелеоны», со встроенными электронными устройствами, в конце концов, очки дополненной реальности Google Glass… Но именно сейчас, когда время так стремительно несется вперед, а технологии буквально творят чудеса, дизайнеры все чаще обращаются к прошлому в поисках вдохновения и объекта для подражания. Согласитесь, с помощью Google Glass уже не полорнируешь.