Люди, неспешно прогуливающиеся по паркам и скверам столицы, едва ли догадываются о том, что зачастую под их ногами, за тонким слоем многократно выровненного грунта, покоятся тысячи человеческих останков. Врачи и поэты, преступники и герои войн, художники и меценаты — люди, в своё время творившие историю Москвы, теперь просто безвестные обитатели тихих московских скверов, разбитых на месте бывших погостов. Как правило, «благоустройство» древних кладбищ в советское время сводилось лишь к сносу надгробий и выравниванию территории бульдозерами. Сами же захоронения в большинстве своём оставляли под землёй, а над ними вырастали жилые кварталы и дорожные развязки, театры и детские площадки, а иногда даже элитные дома советской партийной элиты.
От чумы до Генсека
Спокойная и безмятежная набережная Тараса Шевченко выглядит как полная противоположность суетливому комплексу Москва-Сити по ту сторону Москвы-реки. Петляя вместе с бетонным парапетом, набережная берёт старт от гостиницы «Украина» и через несколько сот метров упирается в шлагбаум перед нависшим над рекой чудовищным Багратионовским мостом и «Башней 2000».
Дальше можно пройти пешком — либо по зелёному газону мимо детских площадок и автомобильных парковок, либо по дорожке, идущей вдоль задних дворов сталинских домов для советской номенклатуры, включая знаменитый дом Л.И.Брежнева на Кутузовском, 26. Кстати, кроме Брежнева в этом доме жили также бывший глава КГБ СССР Юрий Андропов, главный идеолог СССР Михаил Суслов, министр МВД СССР Николай Щёлоков (к слову, первый советский министр, начавший поиски останков Николая II). В конце-концов и газон, и дорожка упираются в Театр-мастерскую Петра Фоменко, за которым высится эстакада Третьего кольца. Всё, дальше не пройти, ну разве что выйти на Кутузовский проспект, обогнув стоящий напротив нового театра Фоменко дом №39 по ул.Набережная Тараса Шевченко — тот самый, на углу которого (в помещении, в наши дни также занимаемом театром) некогда располагался кинотеатр «Киев». Солидные жильцы, чистые газоны, броские вывески. Ничто в этом по-прежнему элитном районе не напоминает о том, что ещё в конце 1940-х годов на всём протяжении набережной — от современного Багратионовского моста до эстакады Третьего кольца — располагалось старинное Дорогомиловское кладбище, простиравшееся примерно до середины нынешнего Кутузовского проспекта. Дальний от Москвы край погоста (там, где сейчас находится Театр-Мастерская Петра Фоменко) занимало Еврейское кладбище. А ещё дальше, за железнодорожным мостом, на подходах к мемориальной Избе Кутузова, было ещё и Армянское кладбище. Такая вот веселая часть города.
Дорогомиловское кладбище возникло во время свирепствовавшей в Москве эпидемии чумы, вспыхнувшей в декабре 1770 года и вылившейся в кровавый чумной бунт сентября 1771 года. В середине марта 1771 года Екатерина II приказывает герою польской, шведской и прусской кампаний, бывшему главнокомандующему российской армии, а ныне московскому главнокомандующему генерал-фельдмаршалу графу Петру Семёновичу Салтыкову принять все меры для спасения стремительно вымирающего населения Москвы, предупреждения распространения заразы внутри Москвы, а пуще того из Москвы к другим губерниям. В частности, императрица приказала организовать для похорон умерших от чумы особые кладбища за чертой города (то есть за Камер-коллежским валом), а на городских кладбищах умерших от чумы впредь не хоронить. Одновременно были закрыты почти все крупнейшие ведущие из Москвы заставы — для защиты остальной России от московской заразы. Открытыми для проезда оставались только несколько застав, в числе которых Калужская, Рогожская, Серпуховская, Преображенская, Тверская и Дорогомиловская. Возле некоторых из этих застав, практически сразу же за окруживших им земляным валом, и были созданы «чумные» кладбища, куда сваливали тысячами трупы умерших, платя из казны баснословную плату в 8 копеек в сутки могильщикам, наотрез отказывавшимся иначе хоронить заразных мертвецов. Так на карте Москвы конца XVIII века появились новые кладбища, в том числе Лазаревское, Ваганьковское и Дорогомиловское.
Дорогомиловское кладбище тоже начиналось сразу же за земляным валом, остатки которого можно видеть до сих пор на Набережной Тараса Шевченко, вдоль ограды бывшего Бадаевского пивзавода — ныне модного ресторанного центра. Сразу за ним и находилась восточная часть кладбища. А с запада, где сейчас эстакада Третьего кольца, к нему примыкало небольшое еврейское кладбище. А еще дальше — в районе старого железнодорожного моста, почти позади нынешней Бородинской панорамы и домика Кутузова, располагалось Армянское кладбище. Путь из Москвы на кладбище был неблизким: после заставы, располагавшейся на месте слияния нынешней Дорогомиловской улицы и Кутузовского проспекта, к погосту больше версты вела проселочная дорога. Так что богачи и знатные люди предпочитали хоронить своих родственников на престижном Новодевичьем кладбище.
И всё же к началу XIX века дорогомиловское кладбище перестало быть «чумным», а после Отечественной войны 1812 года едва не стало воинским — на нём было похоронено множество погибших во время войны с Наполеоном русских солдат и офицеров. Лишь в одной из наиболее известных братских могил — в середине XIX века украшенной обелиском на деньги купца Константина Прохорова — здесь было захоронено 300 воинов. Множество других братских могил не дождались своего мецената. К ним можно смело прибавить ещё сотни, если не тысячи, нашедших здесь своё последнее пристанище раненых солдат и замёрзших жителей города, брошенных на произвол судьбы отступавшими русскими войсками.
В последующие годы хоронили здесь и мещан, и мелких дворян, и даже профессоров. Одним из первых стал видный экономист, профессор Московского университета Николай Андреевич Бекетов (ум.1829 г.) Нашли здесь свой последний приют и ректор московского университета востоковед Алексей Васильевич Болдырев (при котором в здании Московского университета на моховой ул. появился храм св.Татьяны), и профессор математики — изобретатель перископа Николай Ефимович Зернов, а позже и его сын — профессор анатомии и изобретатель энцефалометра (первого прибора для изучения головного мозга) Дмитрий Николаевич Зернов. А в 1901 году на Дорогомиловском кладбище при огромном скоплении народа хоронили Министра народного просвещения Российской Империи действительного тайного советника Николая Павловича Боголепова — человека необыкновенного дарования, позволившего ему в 36 лет стать ректором Московского университета. В качестве главы ведомства просвещения Н.П.Боголепов впервые ввёл при университетах студенческие общежития — с тем чтобы созданием нормальных условий для жизни снизить революционную активность учащихся. Либерал по убеждениям и сторонник убеждения, а не наказаний, Боголепов, тем не менее, был вынужден подчиниться разработанным министром финансов Сергеем Юльевичем Витте, которого недолюбливал, предписаниям, согласно которым студентов, участвующих в революционных стачках, следовало отдавать в солдаты. Студенты приписали действие этого указа лично Боголепову, и в нынешний День святого Валентина, 14 февраля 1901 года, один из отчисленных студентов застрелил его прямо в приёмной министерства. Умершего от заражения крови министра с почестями похоронили на Дорогомиловском кладбище, среди его бывших коллег — ректоров и профессоров Московского университета. В 1946 году прах Н.П.Боголепова был перезахоронен на Востряковском кладбище, а в 2013 году его могила была ликвидирована как бесхозная.
Дорогомиловское кладбище располагало и собственным храмом — построенной в 1839 году церковью Преподобной Елизаветы с приделами Владимирской Божией Матери и Спаса Нерукотворного. Церковь находилась во дворе нынешнего дома №26 по Кутузовскому проспекту — на её месте во дворе дома сейчас небольшой сквер.
Еврейское кладбище, примыкавшее к Дорогомиловскому с запада, простиралось от того места, где сейчас стоит Театр-мастерская П.Фоменко до нынешнего дома 30/32 по Кутузовскому проспекту. Оно было известно в основном тем, что на нём располагалась могила революционера Николая Самуиловича Абельмана (убит в 1918 г). Был тут похоронен и видный российский публицист, сотрудник «Русских ведомостей» и член второй Государственной Думы Григорий Борисович Иоллос (убит 14 марта 1907 г.) — выпускник Гейдельбергского университета (Германия), талантливый журналист, сторонник социал-демократического движения. Но самым известным захоронением здесь была могила великого русского художника Исаака Левитана (умер 22 июля 1900 года) — одна из немногих, кого советская власть перезахоронила, выделив место на новом Новодевичьем кладбище (2 уч., 23 ряд), рядом с его другом — писателем А.П.Чеховым. Монумент художнику выполнен из чёрного гранита, в виде православной часовни — правда, без купола и креста наверху. На двух сторонах памятника выгравированы надписи на русском языке и на иврите: «Здесь покоится прах нашего дорогого брата, Исаака Ильича Левитана. Мир праху твоему».
Оба кладбища благополучно пережили революцию. Захоронения здесь продолжались до 1938 года, а уже на следующий год на здании кладбищенской конторы появилось объявление о закрытии кладбища и его грядущей ликвидации. Для убедительности власти арестовали и расстреляли нескольких священников, «нелегально» отпевавших усопших во время захоронения — церковь Пресвятой Елизаветы в те годы была уже давно закрыта. «Дело священников» было проведено быстро, и в феврале 1938 года, всего через месяц после ареста, священник Пётр Егорович Успенский и вместе с другими фигурантами «дела священников» был расстрелян на Бутовском полигоне.
Тем временем родственникам было предложено перезахоронить своих близких на только что открывшемся Востряковском кладбище. Однако очень немногие воспользовались этим предложением. Так что к середине 1950-х годов, когда на чётной стороне тогдашнего Можайского шоссе (ныне Кутузовский проспект) началось строительство домов для партийной элиты, всё пространство было усеяно надгробиями. Жители новых домов гуляли среди них, как по парку. На старых фотографиях можно разглядеть, что ещё в 1950-е годы могилы простирались по всей площади пространства, ныне занимаемого сквером вдоль Киевской улицы и въездом на Третье кольцо. Заметно также, что советские люди не видели ничего зазорного не только в том, чтобы фотографироваться на фоне могил, но и в том, чтобы позировать на надгробиях. Фоном для этих фотографий обычно служит уже построенный к 1950-м годам дом №35 на противоположной стороне Можайского шоссе (Кутузовского проспекта) с узнаваемой аркой и колоннадой на верхнем этаже.
Елизаветинская церковь ещё долгое время продолжала стоять среди новостроек по Можайскому шоссе. В 1950-м годам она была уже закрыта и заколочена, но где-то в её недрах хранились бланки ещё дореволюционных свидетельство о смерти. За этими бланками в храм лазали местные мальчишки, вписывали в пустые графы свидетельств фамилии своих учителей. Одним из таких мальчишек был тогдашний двоечник, будущий «изобретатель» Чебурашки и Крокодила Гены писатель Эдуард Успенский — по случайному совпадению, однофамилец расстрелянного за «нелегальные богослужения» на Дорогомиловском кладбище священника. Именно в этой церкви, во время одной из вылазок, Эдуард Успенский сорвался с чердака церкви и сломал ногу, после чего, в больнице, стал запоем читать книги и стал, по собственному признанию, другим человеком. В середине 1950-х домов церковь была окружена стенами возводимого здесь нынешнего дома 26 по Кутузовскому проспекту, где в будущем предстояло поселиться Л.И.Брежневу со товарищи. Наконец церковь снесли, но перед этим никак не могли сорвать с неё купол с крестом, так что трактор целый день дёргал за трос, привязанный к кресту, на глазах у радостных мальчишек и крестящихся старух.
Стоявший неподалёку обелиск павшим на Бородинском поле был взорван раньше — за несколько лет до войны. Но в 1940 году на его месте был установлен новый — гранитный, располагавшийся примерно на углу нынешнего дома 26 по Кутузовскому проспекту, где в наши дни аптека. А с началом строительства жилого дома, в начале 1950-х, он был перенесён к мемориальной «избе Кутузова» возле Бородинской панорамы. Сами останки солдат, как и большинство прочих на Дорогомиловском кладбище, перезахоронены не были. В 1960-е годы по набережной Тараса Шевченко, от окружной железной дороги прямиком по бывшему кладбищу была проложена железнодорожная ветка — по ней завозили ячмень на Бадаевский (бывший Трёхгорный) пивзавод. Раньше ветка шла вдоль камер-коллежского вала, но после строительства Можайского шоссе (ныне Кутузовского проспекта) её пустили вдоль реки.
Позади элитного дома №26, в сквере на набережной, построили большую автостоянку для машин высокопоставленных жильцов. Стоянка эта стоит и по сей день, примыкая к Театру П.Фоменко.
В наши дни дальний конец набережной Тараса Шевченко — одно из немногих зелёных мест в центральной части Москвы. Тем не менее, и это бывшее кладбище на берегу Москва-реки не даёт покоя столичным градостроителям. Московские власти вынашивают планы «окультурить» последний оазис зелени на берегу Москва-реки. Построить там трёхуровневые кафе, проложить велодорожки и вынести причалы-рестораны на поверхность реки. Архитектурный проект уже несколько лет висит в интернете. Остаётся только догадываться, сколько жутких «открытий» предстоит сделать строителям во время столь масштабных земляных работ. Да и санитарным властям города будет над чем поработать. Не зря Екатерина Великая стремилась вынести «чумное» кладбище за тогдашние пределы города…
Продолжение следует
Надо же! Сколько времени жил там и не подозревал!
Это место обладает особенной энергетикой.Мы жили на улице Дунаевского и в детстве бабушка водила меня на прогулку на набережную Тараса Шевченко.Трудно передать с каким интересом я прочитал об истории этих мест.Что здесь находились два кладбища для меня тоже является открытием.
А я в детстве с друзьями играла на надгробиях за конечной остановкой 2-го троллейбуса. Сейчас это второй вход в метро «Парк Победы». Помню слова на одном: «Покоится инженер … еврейская фамилия». По рассказам старожилов на месте дома 2 (сразу за Панорамой Бородинской битвы) начиналась большая городская свалка.
Оставьте,ради Бога, набережную в покое! Не нужны жителям района эти увеселения и торговля! Воздух,зелень и река!