Справка для предъявления по месту работы, выданная военным комиссариатом Володарского района г.Ленинграда «командиру запаса» Корнышеву П.Ф. о том, что он находился на Больших Учебных Сборах (в документе приводится в виде аббревиатуры БУC) в период с 1 сентября 1939 года по 17 марта 1941 года. Справка подписана батальонным комиссаром Кутузовым и интендантом Гончаровым. Редкий экземпляр, оригинал, состояние хорошее.
* * *
В повести Аркадия Гайдара «Тимур и его команда» отец главной героини — девочки Жени — и её старшей сестры Ольги, командир бронедивизиона, вот уже три месяца как находится в армии. «Наверное, на фронте», подсказывает читателю сам автор. Да и в самом посёлке, где пионер Тимур ведёт невидимую битву с хулиганами во главе с Мишкой Квакиным, только и разговоров, что о сборах и ученьях.
«По дороге в клубах пыли мчался конно-артиллерийский дивизион. Могучие, одетые в ремни и железо кони быстро волокли за собою зеленые зарядные ящики и укрытые серыми чехлами пушки. Обветренные, загорелые ездовые, не качнувшись в седле, лихо заворачивали за угол, и одна за другой батареи скрывались в роще. Дивизион умчался.
— Это они на вокзал, на погрузку поехали, — важно объяснил Коля Колокольчиков. — Я по их обмундированию вижу: когда они скачут на учение, когда на парад, а когда и еще куда.
— Видишь — и молчи! — остановил его Гейка. — Мы и сами с глазами».
Мальчишки цыкают на Колокольчикова и даже называют его «болтуном». В воздухе явно витает какая-то военная тайна, болтать о которой не следует. И тайна эта связана с отправляющимися на фронт дивизиями:
«В доме номер двадцать пять у старухи молочницы взяли в кавалерию сына», — сообщил из угла кто-то.
«Вот хватил! — И Тимур укоризненно качнул головой. — Да там на воротах еще третьего дня наш знак поставлен».
Аркадий Гайдар, как известно, написал свою знаменитую повесть в 1940 году. Действие в «Тимуре и его команде» развивается годом раньше — летом 1939 года. Однако в это время у СССР не было никаких военных конфликтов, требовавших направления дивизионов «на фронт». За единственным исключением: как известно, именно летом 1939 года своего пика достигла «необъявленная война» между СССР и Японией, вылившаяся в многомесячное сражение на Халхин-Голе и приведшая, после окончательной победы советских войск в августе, к заключению советско-японского перемирия от 16 сентября 1939 года. Таким образом, единственный «фронт», о котором полунамёками изъясняются герои и сам автор повести и куда, очевидно, отправляются эскадрон за эскадроном, мог находиться лишь в далёких монгольских степях.
Предположение, что герои Гайдара мобилизуются именно для участия в боях за Халхин-Гол, казалось бы, подтверждается документально. Согласно указу Президиума Верховного Совета СССР от 16 июля 1939 года для усиления войск забайкальского военного округа были мобилизованы свыше 170 тысяч военнослужащих запаса. Однако далеко не все из них были отправлены на Халхин-Гол, да и срок мобилизации выглядел несколько странно — до 1 февраля 1940 года. Однако отгремели августовские бои, советско-монгольские войска разгромили японцев, а мобилизация в том или ином виде продолжается. Судите сами: 1 сентября 1939 года солдаты-срочники, призванные осенью 1937 года и с нетерпением ожидающие указа о демобилизаии, внезапно узнают о решении Народного комиссариата обороны продлить срок их службы на целый год! На следующий день, 2 сентября, Совет народных комиссаров выпускает постановление об очередном призыве на действительную военную службу для войск Дальнего Востока. Ещё менее чем через неделю, 7 сентября, командование Красной Армии принимает решение начать частичную мобилизацию по штатам военного времени — под видом военных сборов. А 23 сентября Президиум Верховного совета СССР выпускает еще один приказ — «призванных на сборы военнообязанных запаса начальствующего и рядового состава в порядке специального распоряжения по Московскому, Калининскому, Ленинградскому, Белорусскому, Киевскому, Харьковскому и Орловскому округам ввиду особых внешних условий считать мобилизованными до особого распоряжения» (ссылка на этот приказ как раз и содержится в справке из коллекции «Маленьких историй»).
Туманная ссылка на «особые внешние условия» была, безусловно, отражением длительной пропагандистской кампании, на протяжении всего лета 1939 года внушавшая советским гражданам тревожные слухи о возможном нападении на СССР со стороны «агрессивного окружения». Эта кампания преследовала вполне конкретные цели. Во-первых, консолидировать нацию перед лицом потенциальной угрозы (к этой испытанной уловке власти СССР, а позже — России и постсоветских республик, будут прибегать ещё не раз). Во-вторых, смутная «угроза» рождала встречный запрос со стороны общества на «ответные действия» — вот почему не только гайдаровские мальчишки, но и взрослые с таким восторгов встречали колонны красноармейцев:
«У тридцатого километра их нагнала походная красноармейская мотоколонна. Сидя на деревянных скамьях рядами, красноармейцы держали направленные дулом к небу винтовки и дружно пели. При звуках этой песни шире распахивались окна и двери в избах. Из-за заборов, из калиток вылетали обрадованные ребятишки. Они махали руками, бросали красноармейцам еще недозрелые яблоки, кричали вдогонку «ура» и тут же затевали бои, сражения, врубаясь в полынь и крапиву стремительными кавалерийскими атаками».
Такой патриотический подъем был для властей как нельзя более кстати. Ведь в действительности СССР готовился совсем к другой войне. Не будем забывать, что ещё 23 августа 1939 года СССР подписал Пакт о ненападении с гитлеровской Германией, секретный протокол к которому предусматривал раздел Польши и Прибалтики. Сказано — сделано, и уже 17 сентября того же года, то есть на следующий день после подписания перемирия с Японией, советские войска вторглись в Польшу. По некоторым данным, в этой операции были задействованы 30 пехотных, 20 кавалерийских дивизий и 12 моторизованных бригад РККА (см.заметку «Агрессия в режиме 3D»). А еще через неделю выходит уже упоминавшийся нами Указ Президиума Верховного совета СССР — с теми самыми «особыми внешними условиями».
На приведенных выше фотографиях из галереи «Маленьких историй» изображены советские офицеры, снятые немецкими фотокорреспондентами во время совместной демаркации границы в оккупированной Польше. Не те ли это дивизии, которые провожали восхищенным взглядом мальчишки из повести Гайдара?
Если же учесть, что ещё с середины лета того же 1939 года в СССР начались военные приготовления в отношении Финляндии (подробнее см. статью «Неспокойные соседи»), и в июне-июле 1939 года план нападения на эту страну даже обсуждался на Главном военном совете СССР, то становится очевидным: летом-осенью 1939 года СССР готовился к большой войне.
Большая война требует большой мобилизации. Однако для страны, постоянно заверяющей весь мир о своей миролюбивой политике, мобилизация огромного числа граждан без очевидной необходимости — дело не простое. Столь крупную мобилизацию нельзя было списать на один Халхин-Гол. Решение было найдено простое — объявить мобилизацию учениями, точнее, учебными сборами. Всё было продумано и подготовлено заранее. Ещё 20 мая 1939 года Народный комиссариат обороны выпускает директиву о проведении БУС (Больших учебных сборов), которые являлись зашифрованным обозначением скрытой мобилизации. Именно на такие сборы был призван и обладатель справки, представленной в коллекции «Маленьких историй». Подготовка к мобилизации велась под большим секретом. Даже аббревиатуру БУС в документах старались не расшифровывать. Однако «сарафанное радио» работало исправно, и очень скоро население уже твердо знало, что призыв на БУС означает то же, что поход на большую войну.
Всего к декабрю 1939 года в СССР под ружьё было поставлено дополнительно почти миллион человек. Им предстояло отстаивать, как говорят сегодня, геополитические интересы СССР в Финляндии, Польше, а позже и в Прибалтике. Правда, мало кто из призванных на «учебные сборы» имел хоть какое-то представление о том, как долго они будут продолжаться. Дело в том, что с начала Польской кампании жизнь вносила в планы командования постоянные коррективы. Первоначально предполагалось, что все мобилизованные, в зависимости от категории, пробудут на «сборах» до весны-осени 1940 года. Однако на практике вышло иначе. Прежде всего, вновь не повезло военнослужащим, призванным еще в 1937 году. Сначала срок их службы было решено продлить до 1 ноября 1940 г., а затем и до 1 января 1941 г. Что касается офицеров запаса (в том числе и обладателя нашей справки), то в июне 1940 года их пребывание в войсках тоже продлили «до особого распоряжения», а в январе 1941 года большую часть из них попросту перевели в кадровый состав Красной армии. Лишь небольшую часть из них, включая героя нашей истории Павла Корнышева, демобилизовали в марте 1941 года — скорее всего, ненадолго: до начала войны оставалось всего три месяца.
Впрочем, для тысяч других советских граждан весной 1941 года мобилизация только началась. С 25 марта по 5 апреля практически во всех военных округах СССР прошла очередная волна мобилизации для лиц, не проходивших военной службы. Эта волна пополнила ряды Красной армии почти на 400 тысяч человек. Большие учебные сборы для военнослужащих запаса тоже не были забыты — очередной призыв на них прошел в мае 1941 года. Однако, в отличие от 1939 года, цели учебных сборов весны-лета 1941 года были направлены не столько на «скрытую мобилизацию», сколько на ускоренное обучение возможно большего числа военнообязанных искусству взаимодействия в условиях современного на тот период боя.
Отрадно, что в списках погибших на полях Великой отечественной войны командир П.Ф.Корнышев не значится. Что касается подписавшего справку батальонного комиссара с громкой фамилией Кутузов, то, возможно, упоминание о нём мы встречаем в 1942 году, где он состоит в должности уже старшего батальонного комиссара 137 стрелковой дивизии 3-й армии. В августе 1942 года нач.политотдела дивизии А.Кутузов подпишет наградной лист к медали «За отвагу» редактору дивизионной газеты «За Родину» майору Д.Васильеву. А годом раньше, осенью 1941-го, 137-я дивизия столкнется с немецкой дивизией под таким же номером, входящей в состав танковой армии Гудериана. Когда немцы узнали о том, что против них воюет дивизия с таким же номером, то вывесили на передовой огромный плакат: «Привет 137-й от 137-й!».
Напоследок заметим, что практика проведения «сборов» для скрытой мобилизации в СССР сохранилась и позже. Так, в 1979 году в Туркестанском военном округе в приграничных районах был объявлен сбор для последующей отправки войск в Афганистан. В данных регионах это было самое крупное мобилизационное развертывание за весь послевоенный период. К военкоматам стекались тысячи мужчин, получивших повестку «на сборы». За уклонявшимися выезжали наряды, людей отлавливали и увозили в военкомат по ночам. В результате только по официальным данным за несколько дней выполнять «интернациональный долг» было отправлено свыше 50 тысяч человек.
Впрочем, и после развала СССР официальные власти в России стараются избегать слова «война». Поэтому не стоит удивляться, что иногда, после объявления о масштабных учебных сборах резервистов, в новостях появляются сводки боевых действий…
*
