Кабинетный герой

По какому поводу коллектив механического цеха приподнес Олегу Ивановичу Бортылеву такой символичный подарок, нам, к сожалению, неизвестно. Коллеги товарища Бортылева допустили одну оплошность, которая мешает достоверно установить предприятие, на котором он работал. Видимо, от широты души они заказали слишком большую и размашистую надпись для гравировки — она просто не поместилась на основании, так что  ее окончание пришлось сократить вплоть до условных обозначений. В результате мы знаем только, что 18 ноября 1975 года Олег Иванович работал в механическом цехе Ремонтно-строительного управления (РСУ) на комбинате «КУ» (если у кого-то из читателей имеются хоть сколько-нибудь обоснованные предположения на этот счет — просьба присылать их в редакцию «Маленьких историй»).

Ежедневное созерцание скульптуры полярного летчика на письменном столе должно было, очевидно, вдохновлять Олега Бортылева на новые трудовые подвиги. Не случайно центральная часть черного пластикового постамента имеет форму пятигранника, обозначая, таким образом, главный советский символ — пятиконечную звезду. Присмотримся к самому чугунному авиатору, стоящему на кирпичном возвышении. Нельзя не заметить, что его фигура застыла в движении, в безудержном романтическом порыве. Целеустремленный взгляд прикован к небу, которое, очевидно, уже неоднократно было им покорено. Но он опять бросает ему вызов и, безусловно, в очередной раз выйдет победителем в этом противостоянии. Одежду и шлем летчика развевает сильный северный ветер, а может и вихрь от винтов самолета. Складывается ощущение, что еще секунда — и этот человек сам вознесется в высь, столько в нем неисчерпаемой силы и энергии.

Не возьмемся со 100-процентной точностью определить, с кого лепили эту скульптуру, но вполне вероятно, что прообразом ее стал известный полярный летчик Михаил Водопьянов. По мнению экспертов, форма на чугунном полярном летчике соответствует второй половине 30-х годов — как раз когда экипаж Михаила Васильевича совершал один подвиг за другим.

Вообще в СССР звание Героя Советского Союза будто специально было учреждено ради полярных летчиков. Судите сами: 16 апреля 1934 года Правительство СССР вводит это звание, а всего через 4 дня, 20 апреля 1934 года, его присвоили Михаилу Водопьянову! Именно пилоты заняли центральное место в галерее мужественных и доблестных образов, предложенных советскому человеку для восхищения и подражания. И им, действительно, старались подражать, причем охотно — в Советском Союзе в 30-е годы существовала массовая практика освоения авиаполетов и прыжков с парашютом. К 1936 году в стране насчитывается 150 аэроклубов, 240 планерных станций с 1200 инструкторами, 2000 планеров и 600 парашютных вышек. В том же году с парашютом прыгнуло более 1,3 млн человек! В каждом номере советских журналов «Самолет» и «Воздушный транспорт» приводились все новые и новые сообщения о подготовке на заводах и машинно-тракторных станциях пилотов, планеристов и парашютистов.

Сознательное стимулирование освоения воздушного пространства, с одной стороны, было частью стратегии обороны советской страны («В каждом пропеллере слышим спокойствие наших границ»). По большому счету, это была открыто провозглашаемая политическая установка, обосновывавшая развитие массового авиационного движения. С другой стороны, культ полярных летчиков да и вообще авиаторов стал началом важного перехода от массового усредненного человека к выдающейся личности, способной на свершения. Примечательно, что со второй половины 30-х годов другое высшее звание страны — Героя социалистического строительства — все чаще присуждают уже не целому коллективу, а конкретному его представителю, своего рода сталинскому сверхчеловеку. В каком-то смысле даже культ личности Сталина был частным случаем культа личности как таковой.

Кстати, выдающиеся летчики всегда были связаны с вождем особо теплыми отношениями. Вспомним хотя бы разговор Сталина и Чкалова, который состоялся 2 мая 1935 года на аэродром им. Фрунзе. Заботливый генсек настоял, чтобы молодой испытатель впредь всегда подстраховывался парашютом и не рисковал без нужды. Говорят, что именно после этой непродолжительной беседы Валерий Павлович, известный своими хулиганскими авиавыходками и необузданным характером, стал вести себя в небе и на земле более дисциплинированно. Близкая связь Сталина и летчиков, в том числе и полярных, была отражена, в том числе, в стихах и поэмах того времени.  Так, в новине беломорской сказительницы Марфы Крюковой «Поколен-борода и ясные соколы» (Поколен-Борода – известный советский полярник Отто Шмидт) переданы основные обстоятельства экспедиции на пароходе «Челюскин». Особое внимание автор фокусирует именно на эпизоде спасения полярников арктическими пилотами, романтично именуя последних «ясными соколами», а их самолеты — «птицами прилетными»:
День идет ко вечеру,
Соньце катится ко западу,
Загудела, зашумела птица прилетная,
Птица прилетная, советский богатырь, ясный сокол.

Вот так: если раньше «ясными соколами» на Руси называли эпических богатырей да добрых молодцев, то в СССР этой чести удостоились полярные летчики. Заканчивается произведение описанием встречи челюскинцев со Сталиным, где присутствуют и полярные летчики:
Приглашал к себе героев-летчиков,
Наградил героев за спасение.

В газетных статьях 1934 года о вызволении из ледового плена челюскинцев полярным летчикам тоже отводится особое место: публикуют их портреты, пишут о представлении пилотов к наградам, печатают их интервью. Эксперты полагают, что именно спасение экспедиции стало первой вехой героического периода советской авиации. В результате беглого анализа газетных статей, освещавших эпопею челюскинцев, нам удалось найти следующие эпитеты в адрес арктических пилотов: «герои-летчики», «капитаны летных судов», «отважные пилоты», «лучшие из лучших летающих людей советской страны», «буревестники грядущих побед», «парящие подобно орлам».

Славить полярных летчиков советские СМИ продолжат и в 1937 году, когда создавалась станция «Северный Полюс — 1». Причем «крылатым ясным соколам» внимания уделялось ничуть не меньше, чем ученым-полярникам. 21 мая 1937 года первый самолет экспедиции, управляемый Михаилом Водопьяновым, приземлился на льдине в районе Северного полюса. 6 июня состоялось торжественное открытие станции, а выполнившие свой долг перед Родиной летчики отправились в обратный путь. Освещавшие эти события газеты «Известия» от 22 мая и «Правда» от 27 мая первыми назовут арктический экипаж Водопьянова «сталинскими соколами». Эту формулировку тут же подхватили и другие советские СМИ. Можно было бы предположить, что это символическое словосочетание еще долго будут мусолить и в стихах, и в прозе. Однако этого не произошло. Причем из газет его тоже станут постепенно вытеснять «орлы» с «буревестниками». Дело в том, что к концу 30-х годов в Германии в ходу было выражение «Goring Falke-Division» («дивизия соколов  Геринга»). По одной из версий, советские власти старались избегать подобных нежелательных ассоциаций. Однако аналогий, судя по всему, так и не возникло, поскольку за всеми авиаторами 40-50-х годов выражение «сталинский сокол» закрепилось очень прочно.

К началу Великой Отечественной войны полярный летчик становится буквально ролевым супер-эго советского человека. Литературная канонизация этого образа была довершена Вениамином Кавериным в «Двух капитанах» (роман был написан в 1938-1944 годах). Его Саня Григорьев оказался 100-процентным попаданием в цель: молодым, отважным, принципиальным, бескомпромиссным, твердо идущим к намеченной благородной цели, готовым пожертвовать ради нее всем. Словом, таким, каким и должен  быть советский человек. Равняться на летчиков и полярников, а еще больше на полярных летчиков, в СССР будут вплоть до 60-х годов. В рейтинге героических мирных профессий их вытеснят только космонавты. Однако и после знаменитого полета Юрия Гагарина в 1961 году советские литейщики в самых разных уголках страны еще долго будут выпускать настольные фигурки арктических авиаторов — и в чугуне, и в бронзе, и в камне.

Самое время рассказать о Кусинском заводе, изготовившем наш раритет почти 45 лет назад. В первую очередь, ради установления исторической справедливости, отдадим должное тамошним мастерам. Дело в том, что слава Кусинского искусства литья всегда была в тени успехов знаменитого Каслинского завода — виной тому, в том числе, схожесть в названии (Куса/Касли). Довольно часто лучшие произведения Кусы (город в 182 километрах от Челябинска) ошибочно назывались каслинскими. Объясняется это еще и тем, что во многих случаях мастера обоих предприятий пользовались одними и теми же моделями. В результате кусинских умельцев стали воспринимать не иначе как имитаторов каслинских отливок. Однако, те немногие произведения Кусинского чугунолитейного завода, что украшают музеи, выставки и частные собрания, дают достаточное представление о тонкости, ажурности и филигранности их художественных изделий. Заметим также, что изделий Кусы сохранилось значительно меньше, соответственно они особенно ценятся знатоками. Как правило, на статуэтках завода стоит клеймо в виде прямоугольной рамки, включающей сокращенное название завода («кус.з»).

История Кусинского железоделательного завода начинается с 1754 года, когда тульский промышленник Иван Перфирьевич-меньшой Мосолов выкупил в Уфимской губернии землю под металлургическое производство. «Кусинское Место» стоило купцу 50 рублей ассигнациями. Площадка под строительство была выбрана идеально: в живописной котловине у подножия горы Косотур, недра которой были богаты полезными ископаемыми, а две реки Тесьма и Ай снабжали предприятие водой. В итоге Мосолов заложил железоделательный, чугунолитейный и медеплавильный завод, который назвал Златоустовским (по имени святого Иоанна Златоуста). Известно, что в 1773-74 годах рабочие завода приняли участие в крестьянской войне под предводительством Емельяна Пугачева. «Уральский чугунолитейный завод» на реке Куса, что в 28 верстах от Златоуста, был основан в помощь мосоловскому в 1778 году купцом Илларионом Лушниным. Первую продукцию — скобы, гвозди, обручи, засовы, топоры, полозья — предприятие выдало уже в 1789 году. По состоянию на 1800 год здесь работало 150 рабочих, а в самом «Кусинском заводе» (название поселка при предприятии) проживало 2000 жителей. Тогда же предприятие перешло в аренду к купцу Андрею Кнауфу. В 1811 году он передал завод в казну, после чего он вошел в состав Златоустовского горного округа. В ту пору в Кусе начали отливать чугунные ядра и снаряды, с помощью которых Россия победила в Отечественной войне 1812 года.

С середины XIX века Уральский чугунолитейный завод выпускал предметы мелкой пластики из чугуна, отличавшиеся высоким техническим и художественным уровнем. Приглашенные с Каслинского завода опытные формовщики обучили первую группу кусинских рабочих тонкостям отделки. Предприятие освоило производство посудного и печного литья, которое, несмотря на простоту форм, требовало немалого умения и опыта. Начало создания художественных отливок на заводе относится к 1883 году, когда в Кусе начали выпускать монументально-декоративную и чугунную станковую скульптуру. Продукция Кусинского завода быстро завоевала мировое признание, многие его изделия выполнялись по моделям крупных русских и иностранных скульпторов (П.К.Клодта, Е.А.Лансере, А.Л.Обера, Ф.П.Толстого, Н.Р.Баха, Н.И.Либериха). Местное литье получало награды на всемирных выставках в Копенгагене (1883), Стокгольме (1897), Нижнем Новгороде (1896), Глазго (1901), Милане (1906), Омске (1911). В заводском каталоге 1913 года названы 243 изделия, из которых 22 готовились по моделям кусинского мастера Ф.О.Васенина (1876—1923), выпускника Строгановского художественного училища.

Кусинский чугун всегда славился отменным качеством. Старенькая полукустарная домна на берегу веселой речки Кусы давала такой металл, о котором специалисты говорили, причмокивая от удовольствия. Пронюхавшие о его свойствах иностранцы не только причмокивали, но и действовали — чушки кусинского чугуна усиленно шли за границу. Нередко тайно. Так, вспоминают, что накануне Первой Мировой войны из Германии поступил большой заказ на… пудовые чугунные гири. О том, зачем немцам понадобилась подобная продукция, никто из царских чиновников не задумался. Не обратили они внимания и на то, что к качеству гирь, вернее, чугуна, приемщики были особенно придирчивы. А ларчик открывался просто: в России тогда действовал запрет на вывоз стратегических материалов в Германию. В том числе и на металлы. Но не на изделия из них. Этим и воспользовались немецкие милитаристы, усиленно пополнявшие свои запасы высококачественным чугуном. О достоинствах кусинского металла в Берлине тогда знали, пожалуй, лучше, чем в Москве.

После революции 1918 года и национализации предприятия  литейщики Кусы перешли на выпуск кабинетной скульптуры — более 400 наименований в ассортименте (позже к числу кабинетных фигурок отнесут и представленный в нашей коллекции письменный прибор). Местных мастеров даже стали называть «кабинетчиками».
Чуть позже на заводе начали отливать бюсты вождей и героев революции. В 1920 году рабочие Кусы преподнесли в подарок Ленину настольную лампу-статуэтку, получившую позднее название «Коваль мира». В этой связи представляют определенный интерес воспоминания преподавателя Уральского политехнического института Михаила Мельнова, который в советское время побывал с экскурсией в Москве. «В числе всяких экскурсий по музеям и памятным местам столицы, в нашем плане стояло и посещение кабинета В.И.Ленина в Кремле. С волнением переступили порог комнаты, такой простой и вместе с тем необыкновенной, комнаты. Рассказывать об ее обстановке незачем — она известна из многочисленных описаний, хотя, конечно, ни одно из них не заменит того, что увидишь сам… Когда экскурсия уже подходила к концу, я заметил на маленьком столике, где Ильич хра­нил свернутые в трубочку военные карты, чем-то знакомую мне вещь.
Это была отлитая из чугуна скульптура, которую венчала лампа в обрамлении стеклянных лепестков, развернутых в форме пятиконечной звезды. Чугунная фигурка изображала рабочего, кующего лемех плуга. А около наковальни, установленной на кряжистом обрубке, — обломок меча, пушечный ствол, разбитый снаряд — материал, предназначенный для перековки на мирные орудия труда.
— «Перекуем мечи на орала»? — перебили мы экскурсовода.
— Да-да, именно эта тема, воплощенная в известной работе скульптора Вучетича, была заложена в из­ваянии, созданном тогда, когда над молодой советской страной еще только-только утихали громы сражений.
— Она, конечно, Каслинского литья?
— В том-то и дело, что нет! На постаменте фигуры начертано: «Подарок Великому Мировому Вождю С-кой Раб. крест. Рев. т. ЛЕНИНУ от Рев. Раб. Кус. зав.»

После революции мастера Кусы продолжали выпускать изделия по моделям XIX — начала XX веков. В 1922 году из-за недостатка средств производство было остановлено и возобновлено лишь в 1924-ом. В 1935-1936 годах завод выполнял специальный заказ властей — отливал кронштейны и решетки для Московского метрополитена. Известно, что кусинцы отправили на стройку столичной подземки 900 тонн архитектурного литья! За трудовые достижения Кусинский завод был награжден орденом Трудового Красного Знамени. До войны кусинское литье экспонировалось на многих выставках в СССР и за границей. В разгар Великой Отечественной войны, в 1942 году, предприятие переименовали в «Кусинский машиностроительный завод», а в 1943 году и сама Куса получает статус города. С этого момента выпуск художественных отливок на предприятии существенно сократился, завод постепенно переориентировался на выпуск продукции для энергетики — экономайзеры, дробилки, насосы, золоуловители, часовые и приборные камни и т.д.

В 1960-е годы предприятие стало одним из ведущих в СССР по выпуску энергетического оборудования. К сожалению, в документах не обозначено, когда Куса начала сокращать производство своего художественного литья. Судя по всему, наш раритет входил в одну из последних массовых партий кабинетной продукции завода.
Впрочем, кусинское предприятие, точнее ОАО «КМЗ», и сегодня производит чугунные скульптуры и статуэтки, в том числе и бюсты современных вождей, правда уже несравнимо более скромными тиражами. Да и в художественном плане они не производят того впечатления, что изделия  давно минувших лет, и вряд ли им суждено пройти испытание временем.
Наверное, это справедливо. В конце-концов, кабинетный герой — это далеко не то же самое, что герои из высоких кабинетов.